Мертвый поэт. Сборник стихов - страница 3

Шрифт
Интервал
Моих потерь.

Кредит или нал

Я упакован в собственной коже,
В одежде, в машине, в работе.
В ненужных людях, в городской суете,
В чем угодно, но не в себе.
Мой срок годности неограничен.
Даже после смерти можно что-нибудь выжать.
Я тысячу раз проверен на брак,
На мне штрих-код и цена в рублях.
Я сочиняю попсовые тексты,
Иногда, со мной приятно быть вместе,
Но сердце, как банковский сейф, —
Ключ потерян, и входа нет.
Зато я умею быть просто другом,
Дружеский секс всегда обоюдно.
Я стою любых твоих затрат,
На мне штрих-код и цена в рублях.
Ну что, оформляем? Все решено?
Кредит или нал – продавцу все равно.
Но, бл@дь, каждый раз, когда меня покупают,
Приходят обратно, и всегда возвращают.

Кофе с привкусом миндаля

Бариста, сделай мне капучино.
Да как обычно с привкусом миндаля.
Знаешь, моя душа – змеиное дерево
С гравировкой, потеряна навсегда.
Она продолжает свое движение
В лабиринтах тонущего корабля.
Слова на бумаге не боль, не сомнения.
Это признак того, что душа жива.
Сдачи не надо, мое почтение,
Спасибо за кофе с привкусом миндаля.
Я каждый день принимаю яд для тела
И противоядие от себя.

Меня разбудил мой сон

Сегодня меня разбудил мой сон,
И он абсолютно не примечательный,
Это даже не секс втроем,
Просто старые фотографии.
Уснул я без пятнадцати три,
До этого что-то писал,
Пил кофе с виски, а курить
Практически не прекращал.
Спал четыре часа,
Для меня это не так уж и мало,
Последнее время почти не сплю,
И это меня достало.
Сварил себе кофе
Уже без виски, но с молоком,
Сигареты закончились ночью,
Пепельница битком.
Выпил кофе, добил бычок
На улице, как ни странно,
Но пахнет весной.
Завожу мотор, и меня оглушает
Виктор Робертович Цой.
Убавляю громкость,
Грею машину, Цой не идет,
Переключаю на Стинга
И еду под песню «Shape of my Heart».
До магазина ехать
Две тысячи триста двадцать шагов.
Покупаю три пачки «Парламента сильвер»
И вспоминаю свой сон:
Старая пожелтевшая фотография
Наклеена на картон
Ровно сто лет назад.
Мой прадед не знал, что через год
Его убьет человек,
Которого сын
Будет звать отцом.

Свердловск превращался в Ёбург

Я помню, как Свердловск
Превращался судорожно в «Ёбург»
Он корчился, как и вся страна,
В агонии невыносимой боли.
Город наполнила саранча,
Пожиравшая людей, дома, улицы, заводы.
Все это было под приторно-сладким
Соусом новой свободы.
На вокзалах кидалы, гадалки,
Учителя, впаривающие китайские тряпки.
Следующая страница