– Вот она, ёлочка! – стаскивая с головы шапку, сообщил дедушка. – Куда её, милка?
– Какая я тебе милка? – сморщилась Наталья Петровна, торопливо подбежала к сцене и ткнула пальцем: – Сюда!
Дети переглянулись. Обычно ёлку ставили в середине зала, чтобы вокруг неё можно было водить хоровод. А эту, маленькую, значит, на сцену. Как же хоровод? Но никто об этом не спросил. Все теперь боялись Наталью Петровну и слушались.
Дедушка Гаврила положил ёлку на сцену и, разбрасывая ледышки со своего тулупа, ушёл.
Наталья Петровна снова построила детей и запретила смотреть, как дед вернулся с ящиком столярных инструментов и принялся строгать и стучать, сооружая треногу для ёлки.
Снова началась репетиция. Колюшка ждал своей очереди выступать, смотрел и слушал внимательно, чтобы не опоздать. Дети танцевали под губную гармошку. Она сопела, вздыхала и пищала – и казалось, что это за стеной мыши играют свою мышиную свадьбу. И, вроде бы, уже и мыш-гармонист устал, и гармошечка вот-вот порвётся, а свадьба всё никак не закончится…
– Как детей чекист советский ёлки в Рождество лишил! – вовремя заметив, как махнула рукой Наталья Петровна, вывалился из мышиной свадьбы Колюшка и заорал во всё горло.
Из-за спин детей тут же выскочил тринадцатилетний Иван, Иван был одет в драную кожанку и вышедший из употребления картуз. Рыча и целясь из деревянного маузера, он заставил всех встать на колени.
– Дрожите! Дрожите, я сказала, как следует! – кричала Наталья Петровна. Потому что многие не дрожали.
Кого-то из самых бестолковых ей пришлось схватить за ухо и поставить на коленки, кого-то хлопнуть по затылку, чтоб дрожал. Ну какой раз повторяют, а как пыльным мешком стукнутые! Что за глупые дети…
Нарычавшись, чекист Иван захохотал злодейским голосом: «Ха! Ха! Ха!»
Солдат с губной гармошкой набрал воздуха и начал вдувать в гармошку парадный немецкий марш.
Пум-пум-пум-пум-пум! – промаршировал от двери солдат с автоматом. Та-да-да-да-да-да-да! – раскрасневшись и от напряжения выкатив глаза, закричал он, старательно убивая чекиста Ивана из автомата. Иван с грохотом упал на пол, картинно раскинул руки-ноги и замер.