Разумеется, кроме всевозможных аксессуаров для игры – полированной стойки в форме драккара для киев, доски для счета и мраморных блюд с мелом, – там заманчиво блестела внушительная коллекция бутылей и графинов. Из каждого угла щерились невозможно уродливые чучела.
Юстас вытер ладони о брюки, надеясь, что проделал это незаметно.
Хозяин занял живописную позицию напротив входа, чтобы дать вошедшим увидеть его в центре этого холостяцкого рая, и торжествующе покачивался на мысках, заложив руки за спину.
– Ну-с, что скажете? – Каждая морщина на лице Эриха лучилась довольством. – Это, – он любовно похлопал по борту стола, – ручная работа, выписал из лучшей мастерской. А это, обратите внимание, из александрийского палисандра кии. Не сборные новомодные «удочки», вот уж увольте. – Старик фыркнул в усы. – Монолит!
Выражение лица Фердинанда удивительным образом балансировало на грани почтительного внимания и ядовитого презрения. Не было сомнений, что он видел во всем этом кичливость и ребячество.
– Браво, браво, – протянул он, опробовав гладкость красного сукна двумя пальцами. – Вы и впрямь из тех людей, что учитывают каждую мелочь. – В его тоне не было ни грана фальши.
Юстас тоже произнес обязательный комплимент вкусу хозяина. Говорят, что вежливость – оружие слабых. И зачастую оковы сильных.
Но хозяину одобрение гостей показалось недостаточным. С видом ребенка, получившего на Йоль игрушку мечты, он выкатил из-за расписной олонской ширмы настоящую диковинку: инкрустированный перламутром механизм с широким серебряным раструбом, напоминающим цветок дурмана.
– Граммофон! Революция не во всем пошла нашей стране на пользу, – заметил он, устанавливая круглую эбонитовую пластинку и заводя механизм до упора. – Одна оперная дива, фрау Варрен, кроме платьев, увезла за границу еще и мужа, маститого изобретателя. А у того давно была, скажем, идея фикс – запечатлеть голос супруги навечно. И уже в Малых Землях нашлись толковые люди…
Граммофон разразился сначала бульканьем, а потом чуть надтреснутыми звуками известной увертюры.
– …которые дали делу ход! – Последние слова фон Клокке пришлось почти прокричать, так как он стоял у самого аппарата.
Под ледяным взглядом герра Спегельрафа Эрих сделал два полутанцевальных шага в сторону бара и начал возиться с напитками, громко подпевая музыке. К тому моменту, когда Эрих вручил гостям их бокалы, граммофон стал звучать почти приемлемо, чтобы не приходилось повышать голос. Видимо, чуть расслабилась взведенная пружина или что-то в этом духе – Юстас не особенно разбирался в механике.