На детей было отведено пять пещерок, около которых разместились трое рослых мальчишек возраста Яськи. Четвёртый чуть ли не за руку стоял с гоплитом, словно привязанный.
– Это всё? – Ясон даже остановился, в моском лагере молодёжи было более тридцати.
– Не, это молодняк, – Алесь окинул мальчишку взглядом, – как ты. Ещё пятеро эфебов, двое на постах, двое отдыхают.
– Понятно, типа взрослые, – усмехнулся Ясон. Итак, девять человек молодёжи, а лагерь больше чем на сотню… – А поёт у вас один… – пошутил он.
– Да, – весь такой взрослый парень шутки не понял. – Вон тот, светленький, что с ногами на скамью забрался, Павка, из Линкестов .
Яська сглотнул, чтобы не выдать прямо сразу свой комментарий, после которого его точно обратно домой отправят, и уже о карьере главаря бандитов останется только мечтать. Это ж сколько к одному певцу народу подсоседилось… может, отец его сюда отправил, потому что он тоже петь умеет, чтоб этим эгейцам стыдно не было… интересно, они всей своей страной прибыли, найдя одного с голосом?
Мальчишки разместились на площадке перед пещерами, дрожащий свет от огней почти не разгонял мрак. При виде подходящих ребята встрепенулись.
– Олеж, завтра на торг пойдём? – рванул к эфебу стройный медноволосый парнишка. Гоплит , наблюдавший за рыжим, приветливо кивнул пришедшим.
– Я же обещал, что пойдём, – Алесь потрепал подбежавшего мальчишку по всклокоченным локонам. – Тилк, да оставь ты его, сегодня уже не набедокурит.
– Ты это отцу скажи, – воин по-доброму усмехнулся в свою чёрную бороду, его синие глаза, весёлые и азартные, выдавали авантюризм.
Тилку было лет под тридцать. На нём была кожаная кираса, сделанная с подробностями мускулистого тела. Подобно металлической, она несколько отяжеляла воина, создавая ложное ощущение рыхлости тела, скрывавшегося под ней, как у устрицы за её раковинами. Но прорисованный рельеф рук и ног показывал, тренированность воина, закалённого в боях, а теперь нянькой приставленного к молодёжи.
Умное, бесхитростное лицо выдавало в нём человека всего в этой жизни добившегося только личной доблестью и воинским искусством. Меч – ксифос висел у него на перевези справа, не броский, но видно было, что обагрён кровью не в одном сражении.
– Кузька с утра сцепился с парнем из Кирены, еле разнял, к обеду задрался с фригийцем, а у нас ещё впереди ужин, – проворчал Тилк.