С тремя превосходными плюхами мы вошли в грязевое озеро, как раскаленные ножи в масло. По консистенции озеро было примерно таким же, как растопленное сливочное масло, но не глубокое, к нашему счастью. И теплое…
– Тьфу! – высказалась мама-гортензия.
– Буль, —грустно попыталась оправдаться дочь.
Я хихикнул, представив, как бы сейчас хохотала Стефа. И рассмеялся.
Потому что…Потому что обе моих Гортензии умудрились не потерять своих шляпок, которые, наверное, были прибиты к их головам, или приколоты, сотней хитроумных булавок, и теперь мы были не просто грязными кучками, прикидывающимися людьми.
Мы были карательным грязевым отрядом. Или укоряющим. Местную флору, за то, что она так с нами обошлась.
Отмыться от въедливой критской грязи нам было негде, да и песок, и глина и все, что мы собрали по пути, кажется, успело не только слипнуться в единый панцирь, но еще и немного прирасти к нашей коже и волосам.
Какие уж тут козы, мне кажется, что шум, который мы производили при попытке выйти на дорогу, услышал даже минотавр, в лабиринте на другом конце острова. Хотя, мы сами сейчас были похожи на небольшое семейство минотавров.
Мы вышли на дорогу. Мои очаровательные гортензии никак не желали расставаться со своим шляпками, которые под критским солнцем тут же запеклись с набранной грязью в сплошной монолит и превратились в шляпки грязевых грибов. Мои кудрявые волосы, которые я отрастил до плеч, впервые где-то на первом курсе и с тех пор прическа не менялась, пропитались грязью и всем, что я собрал, катясь вниз по оврагу, и, встав дыбом, превратили меня в многорожку или медуза Горгона. Решив пригладить волосы, я зачем-то закрутил их в два рога и стал похож на знаменитого человека-быка с этого острова.
С печальным шелестом, грязь с нашей кожи ссыхалась и кое-где отпадала струпьями.
Почему-то никто не хотел подвозить двух грязных грибов и одного Минотавра, который каждые пять минут останавливался и складывался пополам то ли от смеха, то ли пытаясь забодать кого-нибудь.
Так мы дошли пешком практически до нашего отеля.
Помечая дорогу осыпающейся с нас грязью, мы дошли до вилл, небольших двухэтажных домиков, в этом отеле в не сезон сдавали только домики-виллы, а в главном корпусе был открыт только первый этаж.
Гортензии жили на первом этаже виллы, а я на втором.