– Ах ты недоумок! Вздумал поиграть на чувствах несчастной матери, выхухоль ты недоделанный! Паскуда! Чтоб тебя черти жарили, да всем скопом! – изощрялась благородная фау. – Говорили мне, что нет никаких сталкеров, что все вы шарлатаны и обманщики! Говорили, но я не верила. А как не верить, когда кровинушек своих вот так, как тебя, гниду, видишь, когда они тебе в глаза смотрят и ручки свои тянут? Я тебе верила, а ты, заморыш… – она не договорила, разрыдалась и выпустила, наконец, поредевший чуб Гила из дрожащих пальцев.
– В чём дело-то? – отдышавшись, спросил сталкер. – Вы что ехали ко мне из Готтарда, чтобы грязью полить?!
Фау не ответила, оттаявшие стражники схватили её под руки и стали заталкивать в карету.
– Стойте! – потребовал Гил, хватая фау за руку. – Что стряслось, можете вы мне сказать?
– Стряслось то, что жива моя Табия, – харкнула она ему в лицо. – Жива! Сама видела, даже разговаривала с ней, – Эрна снова разрыдалась, а Гил выпустил её руку и в растерянности отошёл на два шага назад.
– Жива, – машинально проговорил он, опуская глаза на свои домашние туфли.
– Да, жива! – снова взвизгнула Эрна, и Гил поднял на неё взгляд.
– Только вот не узнаёт вас, верно? – медленно спросил он и, чуть было не захлебнулся от волны желчи, что опрокинулась на него из глаз несчастной матери.
Фау Эрна, скрипнула зубами, плюнула ему под ноги и с силой хлопнула дверцей кареты, крикнув кучеру, – трогай!
19. Глава 18
Гиловские охранники уже было решили, что потасовка себя изжила. Удовлетворившись решением скандальной фау, они вернулись на свою исходную позицию. Подозвали к себе Гила и намеревались втолкнуть его в объятья Рабана, мнущегося в проеме входной двери. Но не тут-то было.
Бросив искромётный взгляд на отбывающую карету и на расслабленную позу его стражей, Гил вдруг резко дёрнулся вперёд и, запрыгнув на подножку кареты, был таков.
Страж конечно же попытался его догнать, но куда человеку тягаться с резвым жеребцом. Гил слышал, как громыхают тяжёлые сапоги и как отдаляется этот грохот с каждым оставленным в стороне домом.
В заднее окошко кареты Гил мог наблюдать утирающую слёзы фау, она дудела в шелковый платок, надувая его парусом и выла в голос. Парень понял, что момент для диалога неподходящий. Да и что она могла ему поведать кроме того, что уже сказала. Скорее всего ситуация такая же, как и у его недавнего клиента: дочь, или вернее не дочь, а непойми кого, фау встретила случайно, подошла, заговорила и наткнулась на стену непонимания. Табия её не узнала, как и жена здоровяка, который хотел прибить Гила, когда к нему явились злополучные геры.