– То что ты просил, – проговорил он, протягивая некроманту платок. – Из самого Вильтота.
Глаза старого пройдохи вспыхнули, а руки дрогнули и потянулись к долгожданной плате за труды. Бережно сложив платок и припрятав в нагрудный карман, Колман снова предложил остаться и распить кружку пенного за перемирие.
– Спасибо за предложение, но я всё же предпочитаю отдыхать в привычных местах.
– Это где это? – хмыкнул Колман. – В постелях шлюх?
«А вот это низко», – подумал про себя Гил, но вступать в полемику не стал – время поджимало, действие лемиграса заканчивалось.
28. Глава 27
Оказавшись на заднем дворе старенького особнячка некроманта, Гил осмотрелся. Остроконечная башенка с флюгером в виде сказочной птицы указывала крылом на юг, а значит ветер дул с севера. Сталкер поёжился. Осень выдалась в этом году на удивление тёплой, но видимо ей всё же придётся сдать свои позиции и отступить перед надвигающейся зимой, а может и ещё перед чем-то похуже.
Сталкер нахмурился, вспомнил перепалку с Мрленой и укорил себя за несдержанность и сарказм.
«А вдруг она была права? – размышлял он, вышагивая вдоль разномастных чародейских домиков. – А вдруг действительно пробудилось некое древнее божество и претендует на трон Алрода? Если так и меня втянули в дрязги божеств, то дела совсем плохи. Может, действительно настало время расторгнуть магический договор? Ну что со мной может стать, если я его не выполню? А правда, что? – встрепенулся Гил».
В условиях было оговорено место сталкера в ордене, но не было сказано ни слова о каре за нарушение договора. Впрочем, сталкер знал, что наказания в таких случаях придумывали маги, а эти выдумщики были мастерами изощренных экзекуций. Они умели превращать в жизнь самые сокровенные страхи должников, такие, о которых те и помыслить не могли.
Гил поёжился и решил оставить рассуждения на эту тему на потом, сейчас нужно было определиться с маршрутом. Самый нелюдимый и мрачновато-мистический квартал, где обосновался Колман, уже закончился, и сталкер вышагивал по довольно изящной улочке, заманчиво посверкивающей масляными фонарями и ночными огнями таверн – слишком приличных для его теперешнего положения, особенно если учесть, что в карманах у него мышь повесилась. Остроконечные башенки взмывали к звёздам, из увеселительных заведений слышались переливы флейт и лютневая песня, а вдалеке призывно светились храмовые витражные окна.Когда-то обитель Алрода была для него приютом, хотя и за стенами этого святого места сталкера склоняли к безобразным поступкам.