Нужно было срочно что-то предпринять, ну хотя бы выплеснуть на благородного гера его же желчь. Гил приподнялся в постели и уже открыл было рот, чтобы выплюнуть в лицо Фастреда какую-нибудь колкость, как тот опередил его.
– Какого демона тебя потащило в Вильтот?! – рявкнул он.
– Не ваше дело, – ответил Гил как можно равнодушней, хотя внутри у него всё клокотало и пенилось.
– Ошибаешься, очень даже моё! Мы с тобой заключили договор. Магический, – добавил гер многозначительно.
– На оказание одной услуги, – напомнил Гил. – В нём не сказано, что я должен теперь ходить в царство мёртвых исключительно под вашим надзором.
– Мы договаривались, что ты вообще не будешь туда ходить, пока не поправишься.
– Не помню, чтобы отвечал на вашу просьбу согласием.
Глаза Фастреда потемнели, он приподнялся со стула и опасно навис над Гилом.
– Ты забываешься, Гилберт! – прозвенел его голос сталью.
– Отнюдь, – пожал он плечами. – Я не ваш раб.
– Ты серьезно так думаешь? – усмехнулся Кирс, даже не удосужившись оторвать взгляд от окна.
– Рабовладельческий строй отменили полвека назад, – храбрился Гил, понимая, что терять ему особо нечего. – Или что, вы решили запретить мне быть тем, кем я являюсь? Может ещё напичкаете меня опиумом, чтобы я не то что в Вильтот, а поссать отойти не смог?!
На последнем изречении Гил позволил себе повысить голос, и брови Фастреда медленно поехали вверх. Да и Кирс отлип, наконец, от окна и развернулся к сталкеру.
Он вперил в него колючий взгляд и сжал кулаки, готовясь по первому требованию Фастреда, пустить их в ход. Но Фастред молчал и Кирс не вытерпел, сделал два дерганых шага к постели больного. Из груди его вырвался странный полузвериный хрип, а глаза заволокло черной мутью.
Сталкер сглотнул, вжимаясь в подушку, и приготовился к худшему, но тут послышался умиротворяющий голос Фастреда.
– Не надо, милый, – чуть слышно прошептал он, положив руку на напряжённые кулаки Кирса.
Тот оторвал чёрный взгляд от Гила и метнул его на седовласого гера, но встретившись с ним глазами, как-то обмяк и начал приходить в себя. Глаза его постепенно осветлились – мрачная тень отступила.
Сталкер чуть было не поперхнулся, заметив, как дрогнула губа Кирса, и ослабли руки, а во взгляде крохотным мотыльком промелькнуло… обожание? Преданность? Любовь! Но не та, которую испытываешь к наставнику, совсем не та…