Гай подошел сзади и опустил руку на плечо Белдо.
– Ну-ну, Дионисий! Остыньте! Не обижайте Ингвара Бориславича! Объясните просто!
– Лучше я буду объяснять курам картины Пикассо! – продолжал визжать Белдо. – Повторный шанс! Возможность все изменить, а ему плевать! Человек идет – топ-топ! – ножками! Доходит до развилки. На развилке принимает решение и выбирает дорогу! А если он ошибся? Если выбрал не тот путь? Если потом всю жизнь грызет себя?
Тилль вытащил изо рта сигаретный бычок и, поплевав на пальцы, затушил его.
– Как-то не впечатляет, – сказал он.
Белдо застонал.
– Объясняю еще проще! В самом важном бою жизни я стреляю во врага. Он уклоняется: болт проходит у него над ухом. И вот эта стрекоза дает мне шанс все переиграть! Выстрелить заново! Уже зная, в какую сторону он уклонится!
Тилль оживился.
– А вот это мысль! Когда я не был таким толстым, а гиелы такими слабосильными, я стрелял в Кавалерию из арбалета! Попал ей в седло прямо над спиной пега! А что если?..
– Не получится! – грустно прочирикал Белдо.
– Почему?
– Закладка отколота. Она не полная, и потому ее действия непредсказуемы… Из-за этого погиб шныр… Но… не пойму обстоятельств… Этот парень чего-то хотел. Чего?
Долбушин, вытянув ноги, сидел на ящике. Ни мертвый шныр, ни закладка его, казалось, не интересовали.
– К вопросу о выстреле в Кавалерию, – сказал он. – Вам известно, что такое логическая цепочка, Тилль? Изменение любого элемента временной пирамиды неминуемо приводит к измению всех событий. Например, горячий мачо из ШНыра решит отомстить за Кавалерию и подбросит вам в джип атакующую закладку.
Тилль вздрогнул. Он был суеверен и не любил говорить о смерти. По жирной складке на его подбородке пробежала волна.
– Чего-то я тебя не пойму, Альберт! Ты за кого: за нас или за них? Или как дочка в ШНыр попала, папаша за ней хвостиком потянулся? – раздраженно спросил он.
– Я за того, за кого обычно. За себя, – ответил Долбушин.
Неожиданно Белдо подался вперед и, для большей сосредоточенности сжав руками виски, вгляделся в Долбушина.
– В чем дело, Дионисий? – спросил тот удивленно, ибо эта бесцеремонность не вязалась с обычной ласковостью старичка.
Не отвечая, Белдо с хрипом выдохнул и завертелся на месте. Это была безумная пляска. Казалось, у старика совсем исчезли суставы, потому что руки творили нечто немыслимое и гнулись во всех направлениях. Наконец, весь в пене, Дионисий Тигранович упал на колени и откинулся назад.