– Их женщины на них так не смотрят… не провоцируй. Глаза в землю.
Я тут же резко уставилась в песок, потом повернулась к подруге по несчастью, она слегка дрожала и кусала губы. Бледная до синевы. Казалось, она боится далеко не наших конвоиров, а этого Кадира. Он внушает ей самый настоящий ужас. Впрочем, мне он внушал его не меньше, если не больше.
– Обыщите фургон, – крикнул на арабском, и несколько мужчин спешившись пошли в сторону машины.
– Зачем Асаду настолько убогие женщины?
– Иногда товар бывает и таким. Их отвозят в дешевые заведения. Да и какая мне разница. У меня покупают, а что с ними будет дальше, мне мало интересно.
– Аднан! В машине спрятано три каких-то ящика.
– Несите сюда.
Кадир спешился и кинул поводья одному из своих людей, потом вдруг резко схватил за затылок главаря и потянул в сторону фургона.
– Так что в мешках, пес? Давай показывай, что ты на самом деле таскаешь Асаду под видом дешевых сук.
Пока они шли к машине, точнее, Кадир вел за шею полусогнутого от боли главаря, на других наставили дула автоматов. Притом это вовсе не выглядело как устрашение, скорее, я чувствовала кожей, как эти люди пустыни хотят убить перегонщиков. Но они просто пока не получили приказа.
– Иди потихоньку в дом, давай. Здесь сейчас месиво будет. Прячься. Если выживу, найду тебя.
Процедил Слон, и я в удивлении вскинула на него взгляд.
– Иди, я отвлеку ублюдков. Давай, ты маленькая, найди, где укрыться.
Он сказал одному из арабов какое-то ругательство и заржал. Его ударили прикладом в лицо. Но я не оборачивалась, я бежала в здание, чтобы залезть в железный шкаф с рифлёными дырками. Видимо, для инвентаря.
Как вдруг услышала дикие вопли снаружи.
– Всего три ящика, Кадир. Три ящика, и то это мое. Не…
Звуки ударов, и скулеж перешел на более высокие ноты.
– Эти три ящика могут разнести в клочья несколько моих деревень. Это Асад тебе заплатил? Отвечай тварь, Асад или кто-то другой? Солжешь, я тебе глаз выжгу.
– Пощади, Аднан, пощади, ты меня не первый день знаешь. Да я никогда не лезу в чьи-то разборки. Я жить хочу. Я всего лишь для семьи зарабатываю. Да, не всегда честно…
– Не дави на жалость, собака бешеная! Мне насрать на твою семью. Они мне все никто и ты никто. Более того, ты ужасно раздражающее никто. Скажи, чем расплатишься? Что у тебя для меня есть?