– Боюсь, господа, здесь все сложнее, чем нам кажется. Гораздо, гораздо сложнее, – помрачнев, подытожил Дарио и покрутил в пальцах талисман удачи Зенона. Или, точнее, талисман неудачи, каким он стал, лишившись всех жемчужных бусин. – Мсье де Бодье верно подметил насчет вактов. Они – высокотехнологичные машины, созданные Вседержителями как раз для нынешних земных условий. Вактам не страшна биологическая угроза в лице человека и среды его обитания. А вот их хозяевам на поверхности нашей планеты есть чего опасаться. Ведь недаром они так редко спускаются с вершин своих Столпов. А нападают на людей еще реже. По крайней мере табуитам о подобных случаях неизвестно, а уж мы-то собрали о пришельцах немало информации.
– Не хочешь ли ты сказать, что здесь побывали сами Вседержители?! – усомнился Убби.
– Я не знаю, – честно признался Тамбурини и развел руками. – Но отсутствие следов на земле и присутствие странных снарядов наводит на мысль, что «Зигфрид» был атакован летучим кораблем Вседержителей. На нем же, судя по всему, прибыл и вакт, чьи когти они использовали для прорыва брони строймастера. Но перед тем, как захватчики вторглись в обиталище людей, они провели здесь тщательную стерилизацию…
– Загрызи тебя пес! – Северянин вытаращился на парня так, будто тот вдруг залепил ему пощечину. – Да у тебя мозги вконец перегрелись! Возможно, тела монахов и впрямь уничтожили так, как ты сказал. Но яйца-то им зачем перед этим отрезать?
– Яйца?! – не врубился Дарио и на всякий случай отступил от крепыша-коротыша подальше. – Какие такие яйца, о чем вы? Я ни слова не сказал о яйцах! И даже не намекал ни на что подобное!..
Следующие пару минут наемник и табуит потратили на то, чтобы вновь обрести взаимопонимание. На сей раз Сандаварг споткнулся за тот же камень, только с другой стороны. Это новое, необдуманно брошенное Дарио слово было Убби знакомо. Загвоздка состояла в другом. Ранее северянин слышал о стерилизации не от табуитов, а от коневодов с равнины Демерара, которые называли так одну специфическую ветеринарную процедуру.
Повторно угодивший впросак Убби, однако, не изрек самокритично: «Век живи – век учись!» Он воспринял свою оплошность как истинный северянин. В смысле, порекомендовал Тамбурини то, о чем уже напоминал де Бодье: не выпендриваться и накрепко усвоить, что иногда в разговоре с северянами заумное слово может стать последним словом в жизни того, кто его произнес.