Противники не бросились на перехват, когда мы рванули от них прочь, но это не означало, что они утратили к нам интерес. Что толку суетиться, если «галоша» настигнет «Гольфстрим» за считаные секунды, даже оторвись мы от нее на километр. Впрочем, давать нам фору пришельцы тоже не стали. И пустились вдогонку, едва мы переехали через поваленный барьер.
– Летят! – предупредил я спрятавшегося на палубе под брезентом Убби. – Все как раньше: один гад наверху, двое внизу, под днищем!
– Вижу, не слепой! – отозвался северянин, который, судя по всему, и сам посматривал на небо в щелочку. – Ты бы лучше не орал почем зря, а пригнулся или, еще лучше, встал на четвереньки! А то нарвешься не ровен час на снаряд, и хана нам всем!
Предложение встать на четвереньки меня несколько покоробило. Но поскольку сам северянин тоже скрючился сейчас под станиной ДБВ в не слишком гордой позе, то я на него не обиделся. И безропотно опустился перед штурвалом на колени – так, чтобы не маячить в окнах и в то же время продолжать следить за дорогой и за врагами. А они тем временем выпустили в нас еще полдюжины снарядов, но не проскочили, как прежде, на бреющем полете мимо, а, сравняв с истребителем скорость, повисли над ним.
От непривычного и устрашающего зрелища у меня затряслись руки и застучали зубы. Даже когда по «Гольфстриму» колотили сверхзвуковые снаряды, это было не так жутко, как сейчас – когда у меня над головой маячила, покачиваясь, махина величиной с небольшой бронекат! Вихри, на которые она опиралась, выглядели такими тонкими, что невольно приходила на ум допотопная легенда о дамокловом мече. Только в ней тяжелый меч был подвешен на конский волос, а в нашем случае машина весом в десяток тонн опиралась лишь на воздушные потоки. Да и те были чересчур странными: не достигали земли, не поднимали пыли и вообще не походили на вихри, способные нести по воздуху столько иностали.
Я уже стоял на коленях, но от страха невольно пригнулся еще ниже. И очень даже кстати, потому что вертящиеся на консолях стрелки навели стволы своих пушек на рубку и выстрелили в нее четыре раза подряд…
Хорошо, что стрельба велась именно под таким углом и что пол рубки был сделан из более тонкого металла, чем мостик и палуба. В противном случае четыре снаряда срикошетили бы в стены и в потолок, от них – неизвестно куда, и разнесли бы тут все в хлам. А также размазали бы меня ровным, тонким слоем по всей рубке. Но болванки ударили в пол и, пробив его, застряли в нем так же, как в борту строймастера.