– Разумеется. И считаю, что убийца, кто бы он ни был, должен быть наказан. И… – тон и взгляд его смягчился. – Очевидно же, что это не ты. Кому-то выгодна твоя смерть, ты это знаешь. Кому?
На лестнице вновь появился охранник. Он выглядел почти виновато, но, громко позвенев ключами, сказал:
– Свидание окончено.
Убрав руки от решетки, Ольга отступила вглубь комнаты.
– Я буду писать до самого конца, – сказала она. – Хвала судьбе, этого мне делать не запрещают. Ты должен обязательно дождаться казни, – она напряженно смотрела на Лумумбу. – И потом обязательно забери бумаги. Это – твоя миссия. Я тебя позвала именно за этим. Не подведи хотя бы на этот раз, – резко отвернувшись, она вновь подошла к столу и раскрыла тетрадь.
– Я тебя вытащу, – крикнул ей в спину Лумумба. – Слышишь, Оля! Не сдавайся. Даже не думай о казни. Я вытащу тебя не смотря ни на что.
Она даже не повернулась. Охранник молча указал дулом автомата на лестницу.
Оттерев лица и приняв свой обычный облик, мы шли по улице. Бвана был тих и задумчив, я тоже молчал: как-то не очень всё складывается… Одна Машка вела себя как обычно. Независимо задрав нос, вертела головой, изучая вывески, разглядывала прохожих, прыгала на одной ножке по камушкам мостовой…
– И почему вы разошлись? – спросила вдруг она, заглянув в лицо Лумумбе.
– Оля считала меня неромантичным, – коротко буркнул бвана. Но потом вздохнул, и пояснил. – Пятнадцать лет назад, сразу после Распыления, мне казалось более важным помочь людям обустроиться в новом мире. Защитить, наладить поступление продуктов. Отыскать брошенных детей, изъять из обращения запасы Пыльцы… А ей… Не только ей, но многим магам, хотелось строить будущее. Своё, магическое будущее. И они с пылом и жаром, отбросив, как им казалось, всё лишнее, принялись его строить.
– И как? Получилось? – спросила Машка.
– Кое-что получилось. Открыть академию, например.
– А вам – агентство борьбы с маганомалиями? Оказались по разные стороны баррикад, значит. – ехидно заметила Машка.
– Это потому что надо защищать людей от всяких горе-мечтателей. – встал я на защиту бваны.
Смахнув пыль с лица и волос, переодевшись, он вроде бы стал тем самым учителем, которого я знал и любил. Но что-то изменилось. То ли волосы серебрились больше обычного, то ли у глаз образовалось несколько новых морщинок…