Хозяин уселся прямо на козью шкуру, брошенную на земляной пол, уступив гостю более высокое сиденье – еловую колоду. Другой колоды в доме не было, таким образом Торстейн показал повышенное гостеприимство, которое ярл не мог не отметить, хотя радушия в голосе хозяина тоже не слышал. Старики из свиты Китобоя остановились у порога и садиться не пожелали.
– Я готов выслушать тебя, ярл, – просто сказал Китобой.
– Я прибыл к тебе с деловым предложением, – Торольф выдержал паузу, подчеркивая важность сказанного.
Но паузу не выдержал Торстейн.
– Я же сказал, что слушаю…
– Твое положение и твое противостояние с ярлом Ингьяльдом… Как ты думаешь, когда оно может закончиться?
– Когда на то будет воля Одина, – просто ответил Китобой и не стал вдаваться в подробности, не стал объяснять существо вещей, которое гость и без того, кажется, знал. – Я одного понять не могу, какое ко всему этому имеешь отношение ты, ярл…
– Самое прямое…
– Не понимаю…
– Ты знаешь, наверное, что конунг Норвегии Кьотви нашел себе достойное место среди костров Вальгаллы?
– Конечно. И даже знаю, что ты один из претендентов на его место. Хотя, скажу честно, мне думается, что место это должно принадлежать Ансгару, сыну Кьотви.
– Ты знаком с Ансгаром? – словно бы с каким-то сожалением спросил Одноглазый.
– Нет, нам не доводилось встречаться. Я за всю свою жизнь в других районах Норвегии бывал всего несколько раз, и Ансгар на моем пути не вставал.
– Мальчишка полукровка, по матери хитрый и коварный грек, умеющий, несмотря на возраст, плести интриги и претендовать на то, чего недостоин, но не способный повести за собой воинов. Иначе я сейчас не сидел бы против тебя, а давно уже кормил бы червей в земле. С его правлением Норвегия станет частью Швеции, и только. Наши соседи будут только рады такому конунгу, что не может постоять за свой народ.
– Может быть, дело обстоит и так, – вздохнул Китобой. – Я не в курсе тех событий, мне бы со своими разобраться. А это тоже не просто.
По виду хозяина Торольф сразу понял, что задел больную струну. Он лучше других знал, что главный враг и притеснитель того поддерживает с соседями тесные отношения. Следовательно, сам Торстейн симпатизировать шведам не мог.
– Вот потому я к тебе и приплыл.
– Я опять не понимаю.
– Я приплыл к тебе, чтобы помочь тебе и твоим людям разобраться с вашими событиями. Теперь понятно?