– Ничего. Ничего мне не мешало. Кроме судьи, которого нельзя подкупить.
Он вытер руки маленькой белой тряпкой, и я понял, что означает этот жест: больше никаких вопросов.
– И особенно не надо верить тому, о чем болтают газеты, – продолжал он, словно прочитав мои мысли. – Одни глупости! Сплошное вранье!
Он замолчал и несколько секунд наблюдал, как Баста, уткнувшись носом в миску, шумно наслаждается едой.
– Сколько же в него влезает! Уму непостижимо, да?
Он поднял на меня светлые мечтательные глаза. Мне почудилось, что прошла целая вечность. Свеча на столе почти догорела, и он ее задул.
– Почему ты тогда все бросил? Вот чего я не понимаю. Почему не захотел сразу же взять реванш?
– Иди посмотри!
Мы отправились в туалет. Там был настоящий храм бокса, нетронутый кусок прошлого.
Свидетельство, выданное судьей, вставленное в рамочку, заняло место на стене чуть в стороне от фотографий боксерских поединков. Наполеон в белых атласных трусах словно парил в воздухе, пружиня на легких мускулистых ногах. Сжав челюсти, он сыпал апперкотами, прямыми ударами или, приняв защитную стойку, отбивал хук противника. Непобедимый – ни одного нокаута.
– Прислушайся, Коко…
Я изо всех сил напряг слух.
– Слышишь, как ревет толпа? Слышишь крики? И удары кулаков, да?
Я слышал только негромкое бульканье воды, бегущей по сточной трубе, но все равно кивнул.
Наполеон в упоении рассматривал на снимках свое лицо.
– Я ни капельки не изменился. Да, Коко, время меня пощадило.
– Да, дед, ты совершенно не изменился. И вообще никогда не изменишься. Ты ведь правда не изменишься, да?
– Ни за что. Обещаю.
Наполеон замер у фотографии Рокки. Он прищурился и передернул плечами.
Квадратное лицо, сжатые губы, крепко сомкнутые челюсти. Плечи, блестящие от пота. Кулаки в защитной позиции у самых щек. Рокки. Великий Рокки, его последний соперник.
Наполеон вздохнул:
– Взять реванш? Этот разбойник Рокки обвел меня вокруг пальца. Он вскоре умер. От какой-то дурацкой хвори, не помню точно какой. Представляю себе, как он надо мной потешается. Надул меня, подлец!
Наполеон счел, что на сегодня мы достаточно потрудились и теперь ему нужно позвонить.
– Недотыке, – пояснил он.