Вавилон и Башня - страница 41

Шрифт
Интервал


ЛЮ висит рядом со мной. Я вижу его цвет, светло-коричневый. И еще зеленый. ЛЮ сейчас грустно, зеленый не его цвет.

У каждого свой цвет. Наши цвета разные, но мы похожи.

То, что различно, может быть похожим.

Пао такое. Различное и похожее.

* * *

ЛЮ пошел к Башне, и я с ним. Все уроки приводят к Башне.

Мы увидели серо-голубого ЕТ рядом с Подъемным Блоком. Мы пришли.

Подъемный Блок хорошо слушается старого мудрого ЕТ. Поднимать Пао тяжело.

ЕТ дал нам свой привычный урок: если Пао упадет у меня, то Пао все равно упадет.

Во время темнолетающего Пао пласты Пао сильно раскачиваются, удержать их тяжело даже старому мудрому ЕТ.

Пао раскачивает Пао. Но, если Пао раскачивает Пао, что тогда раскачивает Пао?

ЛЮ дал мне свой урок, в котором он знал и не знал, сможем ли мы достроить Башню. Крупнолетающее Пао так высоко!

Я вспомнил урок МА: кто дошел высоко, идет высоко. Еще я вспомнил урок, который когда-то дал мне РЕ: Пао больше – Башня выше.

Не знаю, какие уроки принял ЛЮ, но его светло-коричневый стал прежним.

Мы пошли обратно к Перекладинам, прошли мимо Большой Свечки.

Большая Свечка была здесь всегда, но у нее никогда не было цвета. Она яркая, однако прозрачная. Большая, но не выше высоколетающего Пао. В ней много разных цветов. Но я ни разу не видел ее собственного цвета.

Большая Свечка бывает таких разных цветов, что самих цветов не разобрать.

Что же тогда было с теми, кто здесь ее оставил? Что они делали с такими разными цветами? И какие могут быть в таких цветах уроки?

ЛЮ дал мне мудрый урок: не важно то, что было, если этого не будет.

Часть вторая

Глава 1. Конбор

<Маньчжурия, 1945 год>


«Летеха идет! Шшш-шшш…»

Я услышал шепот солдат. Они стояли втроем, в плотном кругу, раскуривая дикую коноплю. Надо было крикнуть что-то вроде: «А ну вас, сукины дети!» Но не хотелось тратить последние силы. Просто махнул рукой. А когда подошел ближе, они все спрятали.

В кружке справа солдат с широченным подбородком и мелкими красными глазами злорадно улыбался. Видно, уже под мухой. Двое других отвернулись.

«…с такими-то воевать приходится! Жмых да говно, а не люди…» – вспомнились слова деда Матвея.

Сейчас меня больше волновала судьба «маленького человека». Подстреленного косоглазого, как сказал дед Матвей. Японец отличался от других японцев тем, что говорил по-английски и был одет в гражданское. Поэтому мы подумали, что он не простой военный, а шпион. Меня странным образом тянуло к этому человеку. Зачем-то хотелось с ним говорить. О чем?..