И то, что Солнце светит вечно,
Пингвинов, глупых и беспечных,
Полярной ночи тусклый свет,
Раз в год закат, раз в год рассвет.
Не властно тут лихое время,
А одиночество – не бремя,
Она одна – Царица льдов,
Принцесса вьюги и ветров.
Раз в год, когда зима случиться,
Домой, к родным, она помчится.
Чтобы чуть-чуть побыть со всеми,
Пока природа вьёт метели,
И сердце будет таять снова,
От чувств любви, родного слова,
От раскалённой той души,
Что в тело камня Бог вложил.
А как зима на спад пойдёт,
Она на лодке уплывёт,
Туда, где только снег и лёд,
Где снова твёрдость обретёт…
Все говорят, что если есть любовь, то лишь одна.
И не бывает так, что любишь дважды.
Но Аметрин один – судьба одна дана,
Был создан, чтоб любить двоих, однажды.
Два цвета, две души, и две любви ему даны,
Он Аметист любил, Цитрином восхищался,
Но ни одной он так и не признался,
Ведь были для него они равны.
Но если кто-то посчитает простодушно,
Что Аметрин был просто равнодушным,
Что не любил он ни одну из них,
Тот сам по жизни не любил других.
Три Самоцвета были рядом, в тесном мире,
Царил меж ними благостный покой,
И не было злой ревности в Цитрине,
И Аместист для них была сестрой родной.
И, может быть, не нужно пылкой страсти,
Для этих родственных кристаллов чистых душ,
И Аметрин им брат, пусть и не муж,
И в нём цветут два цвета, две любви на счастье…
В ней я видел горы, видел облака,
И полей просторы, где течёт река,
В ней я видел лес, мудрый и густой,
Океан далёкий, волн морской покой.
В ней пустыни видел, море из песка,
И росы прохладу, что легла с утра,
Видел в ней бегущий по просторам бриз,
Клин на юг летящих на зимовку птиц…
Мир в ней отразился, мир глубин и высей,
Жаркие саванны, ледяные мысы,
Словно Бог однажды холст большой создал,
И на яркой Яшме всё нарисовал.
Чуткою рукою вывел Он мазки –
Тут пусть будет поле, здесь – рукав реки,
Там пусть море плещет, рядом – дивный лес,
И пусть будут горы ростом с Эверест.
В дивную картину собран целый свет
На Пейзажной Яшме, что красивей нет,
И едва ль в насмешку над самим собой
Дал Он кисти в руки Яшме молодой.
Словно бы в сомненьях рассуждал Творец –
«Хороша ль картина вышла наконец?
Может Яшма сможет, краски сохраня,
В мастерстве пейзажа превзойти меня?»
Я однажды видел, в яркой мастерской
Над картиной долго Он стоял одной,
Яшма отдыхала, Он был недвижим,