Алина на кухне морщится: очередной журналист. Ловкий, правда, и сообразительный, по телефону ни слова о своих истинных намерениях, знает, видно, что, услышав об интервью и публикациях, она ни за что не согласится на встречу. Ладно, бог с ним. Когда они все звонили? Четыре года назад? Ясное дело, потом-то уже все пронюхали, что она уехала и соответственно не может служить надежным источником информации.
Пищит сигнал пятого сообщения. Кто-то звонил сегодня.
– Алечка, это папа! – Алина вздрагивает и бросается обратно в комнату, замирает в обманчивом ожидании. – Я слышал, вы встречались недавно. Как она? Здорова? Хорошо выглядит? Позвони, я волнуюсь.
Несколько секунд Алина смотрит на телефон в абсолютном бессилии. Отец не видел ее четыре года, но не удосужился хотя бы из вежливости поинтересоваться ее самочувствием и внешним видом. Дрожащими руками девушка хватает телефон и, швырнув его со всей силой в стену, разбивает вдребезги. Волна воздуха и звука, напоминающая голосовое вибрато, проносится по комнате и настигает полку со статуэтками: пингвин наклоняется, задевает рыбой африканку. Фигурка падает на пол, и Алина, вскрикнув от ужаса, наблюдает, как отколовшаяся голова одного из детей катится по ковру и исчезает под кроватью.
Славочка!
Много воды утекло с моего последнего письма. На работе загрузили практикой, так что снова пропадаю там с утра до вечера. Что касается моих научных изысканий, то дело потихоньку движется, хотя в настоящее время все еще ограничивается исключительно теоретическими исследованиями. Чрезвычайно сложно найти материал для подробного исследования. Нередко людей бывает проще убедить принять участие в каком-то эксперименте физического характера, связанного с испытанием медицинских препаратов или новых методов лечения, чем уверить в необходимости раскрыть свою душу для полного выздоровления. Еще сложнее найти того, кто сам способен признаться в том, что он – раб, заложник одной всепоглощающей страсти, что руководит им, как путеводная звезда. Хотя, признаюсь тебе честно, поисками такими я не занимаюсь. Можешь обвинить меня в бездействии и напрасном ожидании у моря погоды, но будешь права лишь в одном: я действительно жду. Жду, что и на моей улице случится праздник и нечто свыше пошлет мне встречу с героем или героиней, которая позволит мне наконец собрать материал для практической части диссертации.