Но, даже не смотря на приклеенную к
лицу маску отчужденности у моей спутницы, кое-что вытащить из неё
мне всё же удалось. Подозреваю, виновата в этом не только моя
излишняя напористость, но и непосредственно само желание леди
Лоуренс пообщаться с столь необычным «путешественником», пускай
прямо она старается этого не демонстрировать. И всё же, хоть я и
знал некоторые подробности из жизни Эолы, так сказать, в рамках
отпечатавшихся в памяти прочитанных строчек лора персонажа, но
пользоваться этим знанием мне не хотелось. Ощущалось в этом что-то
неприятное, что-то, что заставляло меня мысленно скрипеть зубами и
злиться на самого себя, хотя, казалось бы, моей вины здесь нет,
просто так совпали события. Но копнув немного глубже, я всё же смог
отыскать причину своим внутренним противоречиям и даже нашёл им
достойный компромисс.
История персонажа Эолы Лоуренс
осталась где-то там по ту сторону привычного для меня мира, а здесь
и сейчас я хотел узнать другую Эолу. Живую, из плоти и крови,
пускай и анимешной, и на основе полученной информации составить уже
личное мнение об этом человеке. Не довольствоваться прочитанными
строчками чужой и местами больной фантазии, а полагаться на моё и
только моё взаимодействие с девушкой. И это касалось не только
одной голубоволосой девушки, а вообще всей окружающей
действительности в целом.
Ведь так было правильно.
***
Возвращение в деревню ознаменовалось
для меня сразу двумя событиями. Первое — рассказанную мною легенду
про поселившегося в деревне начинающего охотника на монстров
подтвердили. Ну и второе — прояснились некоторые вещи, касаемо
самой Эолы. Отношения между обладательницей голубой шевелюры и её
коллегами по ордену действительно оказались натянутыми, пускай на
людях они старались этого не демонстрировать, но, если обращать
внимание, то можно заметить слегка прохладную атмосферу между ними.
Впрочем, жители Спрингвейла тоже не питали особой любви к госпоже
Лоуренс, что было видно по бросаемым в её сторону неоднозначным
взглядам.
А ведь она жизнью каждый день
рискует ради них…
Забавно. Живу в этой деревне уже целую
неделю, но сейчас моя симпатия на стороне той, кто имел все
основания лишить меня не так давно жизни. Люди везде одинаковы и
будь этот мир хоть трижды наркоманским бредом коллективно спятивших
азиатов, но сути оно не меняет. Добро быстро забывается или
воспринимается, как должное, когда как обиды человек готов помнить
всю свою жизнь.