Интересно, кто был первым дураком, решившим, что в этом мире что-то зависит от нас. Кто был тем самодовольным ослом, убежденным, что стопроцентно уверен в сделанном и результат неизменен. За нас все давно уже решено. И не богами, пирующими в небесной Валгалле, не Олимпийскими вседержителями. А обычными людьми. Смертными. Сумасшедшими смертными.
Смешок толкнулся изнутри, заставив меня подпрыгнуть на табуретке. Я пыталась сдержаться, но, помимо своей воли, снова фыркнула, а потом, перегнувшись пополам, захохотала.
– Эй! – заволновался над моей склоненной головой Дракон. – Ты чего? Эй! Прекрати! Народ!
Смех душил, выворачивал мышцы живота. Стало больно. Я свалилась с табуретки, поджимая под себя колени. И смеялась… смеялась от души!
– Ура! Праздник! – заверещала надо мной Маринка.
Я глянула на нее сквозь слезы и захохотала.
Как все просто. Как легко и незатейливо. Абсолютно сумасшедший праздник в компании ненормальных…
– Тебе не жестко?
Я открыла глаза, обнаружив, что почему-то лежу на полу. Любимый сидел надо мной на корточках и улыбался. За эту улыбку я готова отдать все на свете. А главное, он был со мной, все остальное неважно.
Из горла вырвался всхлип. Я вытерла снова навернувшиеся слезы.
– Я люблю тебя!
Очередной смешок пришлось подавить. И тут же щелкнули невидимые пружины, запуская небесный механизм. Время побежало вперед, планета, кряхтя, сдвинулась с места, нагоняя упущенные секунды. Задержавшийся ветерок пронесся мимо зазевавшимся сквозняком.
Я с трудом перевела дыхание, хихикнула напоследок и обессиленно опрокинулась навзничь.
– Du mein Wunder[2], – нежно прошептал Макс, склоняясь. – Ты жизнь моя.
– Ну, пойдемте же! – подпрыгивала за его спиной Маринка.
Шарахнула в потолок пробка.
– С Новым годом! – завопил Дракон.
Веселое шампанское полилось через край.
После смеха мышцы живота ныли, и я боялась, что если сейчас напрягу их, то меня переломит. Самой вставать мне не пришлось – Макс подхватил меня на руки и осторожно понес на кухню.
Мимо проплыли лица – вытянутое от удивления Дракона, злое Маринки.
– Пошли праздновать! – позвал Макс всех за собой.
– Макс, Макс, а меня на руки? – повисла на его локте вредная Маринка.
Рука его не дрогнула. Он нес меня, легко удерживая вцепившуюся в него маленькую вампиршу.
И вновь пузырики заискрились в бокалах. Электричество работало еле-еле, поэтому Макс подбросил дрова в печку, мы добавили свечей. Маринка носилась вокруг с брызжущими бенгальскими огнями, трясла ими над моей головой. Вместо себя на стул она усадила мишку. В блестящих черных глазах игрушки отражались всполохи, отчего морда зверя становилась по-человечески осмысленной. Казалось, он все понимает и потому с печалью смотрит на происходящее.