– Семёныч! Принимай-ка князюшку!
Протрезвина у тебя нет, случайно? Что-то он совсем как сабля. А я
пойду, послушаю – может, дойча моего там придушили по-тихой?
Я прошёл до своей комнаты и приник к
двери:
Тишина. Шелест. Скрип кровати, вроде.
И вдруг девичий голос:
– О-о, какой ты горячий!
Быстро он! С другой стороны, сколько
можно воздерживаться?
Хаген ответил что-то совсем тихо,
шёпотом – так сложнее голос различить. Точно жив, уже хорошо. Я
постоял ещё с минуту, мучительно переживая: вломиться, иль нет?
Вообще-то я за дойча ответственность ощущаю... И тут в тихий
разговор вплёлся второй женский голос – и пошли мурлыканья, стоны,
ахи-охи. Как он там справляется с ними двумя в потёмках, я не знаю.
«Потом синему посмотрим», – мелькнула шалая мысль.
Я усмехнулся и пошёл в каморку к
Семёнычу. Коменданта не было, а Великий князь сидел за его столом
гораздо прямее, чем раньше. И по глазам видно – соображать лучше
начал. Нашёлся, значицца, у Семёныча протрезвин. Может, не очень
сильный...
– Илюха, мне что, приснилось, что мы
Хагена отправили?..
– И не приснилось, и не мы, а вовсе
ты.
Он переварил эту информацию.
Высказался непечатно.
– Ты что – остановить меня не мог?
Это ж дурь чистой воды!
– Тебя попробуй останови! Ты ж
похлеще «Архангела» прёшь! И давишь титулом.
Иван дёрнулся из-за стола. Я схватил
его за локоть:
– Куда-а?
– Да вернуть его надо!
– Куда уж вернуть! Он там их уже...
того.
Тут вошёл Семёныч с жестяным
подкопчёным чайником в одной руке и заварником в другой.
– Ну что, молодёжь! Открывайте-ка
шкафчик, там чашки, сахар да сушки. Доставайте, чай пить будем.
Иван снова подозрительно заблестел
глазами и нетвёрдо оперся локтем о стол. Чего его так развезло-то?
Вроде и немного пили. Или он ещё предварительно на своём
тотализаторе шампусиком накидался?
Семёныч споро разлил три кружки
чёрного чая, выставил баранки и три же куска чёрного хлеба с
маслом, посыпанных крупной солью.
– О! Всё как я люблю, – пробормотал
Иван. Судя по всему, он у Семёныча не первый раз сидит, чаи гоняет.
Великий князюшко вкусно отхлебнул из кружки и вдруг совершенно
нелогично закончил: – Короче говоря, завязывай в конфликты
ввязываться, Коршун.
– Вот щас обидно было, Сокол! То
есть, по твоему утверждению, именно я ввязываюсь в конфликты?
– А кто – я?
Ой, его ведёт...