— Лорелей, объясни, что происходит? Ты её знаешь?
— Нет, любимая. Впервые вижу эту особу, — поспешил отречься от
знакомства со мной Севиль.
— Но при этом узнал меня при встрече, — хмыкнула я. — Вспомни,
Беата.
— Я помню, — медленно протянула девушка. — Лорелей? Ничего не
хочешь мне сказать?
— Хорошо, милая. — Эльф трагически вздохнул. — Дело в том, что
графиня Ровендрейн была влюблена в меня. Увы, безответно. Она
преследовала меня, домогалась, не давала проходу.
— Это правда? — спросила Беата.
— Да. — Зевнула. Разочарованно поскребла пустое блюдце, собрала
остатки крема. Прикинула стоимость пирожных и решила, что с меня на
сегодня хватит.
— Мне жаль тебя, Грейс, но не стоит так унижаться, — проговорила
Беата. — Пойми, Лорелей не любит тебя.
— При чём здесь я? Севиль говорит о моей тётке, графине
Ровендрейн...
— Замолчи! — шикнул на меня эльф.
— Она была его женой, — завершила я фразу. — Быстро же ты снял
траур, мой милый зайчонок, — протянула, передразнивая интонацию
родственницы.
— Стерва! — не сдержался Севиль.
— Нет, ты это слышала? — спросила у примолкшей Беаты. — Я его из
петли вытащила, а он вместо спасибо меня оскорбляет.
— Я не травил графиню!
— Конечно, — согласилась я. — У тебя не было мотива избавляться
от моей тёти. В отличие от её сына, на которого она составила
завещание. Только в жандармерии об этом почему-то забыли. Хорошо,
что я им напомнила, правда, зайчик?
Севиль сжал кулаки и скрипнул зубами. Наверняка представил, как
душит меня.
— Будь с ним осторожна, Беата, — сказала девушке. — Севиль
альфонс. Чистит карманы богатых женщин. Правда, всё больше старух.
Их кончины легче списать на естественные причины. Как думаешь,
скольких жён он уже пережил? И сколько из них ушли в мир иной
добровольно?
— Я никого не убивал! Просто эльфы живут дольше людей, —
запротестовал Севиль.
— Это правда? — по лицу Беаты медленно побежали слёзы. — Все эти
дикие вещи?
— Конечно нет, любимая! — Эльф всё ещё надеялся оправдаться.
— Конечно, да, — передразнила я Севиля.
— Не верю, — мотнула головой Беата. — Уверена, здесь либо
какая-то ошибка, либо гнусная клевета. Я знаю как нам быть. Сейчас
мы пойдём в жандармерию и ты, — Беата указала на меня подбородком,
— повторишь всё сказанное. А потом ответишь за свои слова.
— Легко, — согласилась я.
Севиль молчал. Рассматривал красивые, длинные пальцы, нервно
сцепленные в замок, и не глядел на Беату.