— Зачем вы встали? Это для вас не безопасно.
Она подбежала ко мне и помогла лечь в постель. Снова подключила капельницу и сказала:
— Здесь над кроватью имеется тревожная красная кнопка, если вам что-то понадобится, нужно просто нажать ее.
Дверь отворилась, в комнату вошла санитарка, женщина принесла мне еду. Аппетита не было вовсе, но мой организм требовал подкрепления, поэтому я попыталась запихнуть в себя все то, что имелось в тарелке.
***
Что чувствует человек, когда не знает, кто он? Когда твоя память — это чистый лист бумаги? Когда ты человек без имени, адреса и данных о себе? Теперь я это знала. Всепоглощающая пустота внутри, вот испытываемые мною чувства. Нет воспоминаний, надежд. Нет прошлого и будущего, лишь настоящее.
В голове не формировались воспоминания, лишь тысяча вопросов, на которые не было ответов.
Я помнила лишь карету скорой помощи и эту палату. Ну, и боль, которую постоянно купировали лекарствами. Болела голова, конечности, внутренние органы и даже кожа.
— Можно мне зеркало,— попросила я, когда санитарка зашла забрать посуду.
— Вы не очень хорошо выглядите,— спокойно ответила та.
Да я и сама это понимала. Не зря моя голова был перебинтована, а когда касалась лица, кожа нестерпимо болела.
— Но все же,— настояла я.
— Это не положено,— лишила меня всякой надежды женщина.
Тяжело вздохнула.
— А книгу у вас можно попросить.
— Посмотрю. Может, что-то имеется,— буркнула санитарка.
А я старалась максимально рассмотреть свое тело. Там, где не было бинтов и синяков. Обнаружила пару старых шрамов и теперь знала, что у меня есть родимое пятно в виде следа от лапки. Оно было на лодыжке.
В этот день приходили еще два полисмена из другого ведомства. Они задавали целую кучу вопросов, на которые я не могла дать ответы. И мой лечащий доктор заверил их, что у меня провалы в памяти. Ведь он тоже задавал те же вопросы и не полчил на них ответы, а так как у меня была травма головы, то был поставлен соответствующий диагноз — амнезия.
— Вы наша Джоанна Доу,— хмыкнул доктор и вышел.
А я задумалась, так вроде называют в Америке людей, которые не опознаны. Теперь в больнице ко мне обращались именно так.
Может, санитарка толком и не знала, почему у меня такое прозвище, но обращалась как и все.
— Держи Джоанна, я тебе книгу нашла. Не знаю любишь такие или нет,— она протянула любовный роман.— Но, думаю, ты и сама не знаешь, что ты любишь.