Потому что будь я один — всё сложилось бы совершенно иначе.
В общем, стоит только начать поднимать ранги, а там оно уже само
прёт, успевай ориентироваться. Я — Сотник, сотней уже откомандовал.
На балансе — двести одиннадцать родий, до следующего ранга — двести
восемьдесят девять. Глядишь, до зимы и апнусь. А на зиму можно
вообще отпуск взять. Оттянуться как следует у себя в имении,
отоспаться, пожрать всякого вкусного и много. А можно, как надоест
спать и жрать, поехать в какой-нибудь город и найти культурные
развлечения. Нажраться в кабаке — и во взятие снежного городка
играть, к примеру. Или каток. Бывает же тут каток, коньки?.. Лыжи
точно бывают. На лыжах порассекать, чтоб форму не терять.
Новый год, опять же, будет. Или тут сейчас Рождество больше
котируется? А, не суть важно. Ёлка, подарки, шампанское. Надо будет
Екатерине Матвеевне что-то задарить. Совсем я про неё позабыл в
последнее время. Нехорошо.
В таких вот умиротворённых мыслях я и пребывал, пока не добрался
до нужного дома. А там нехотя вернулся к действительности. В мечтах
было, между прочим, круто.
Мы вошли в открытую дверь, поднялись на второй этаж и замерли в
дверях комнаты.
— Заходите-заходите, — медовым, но хриплым голосом пригласил
Мефодий.
Мефодий стоял позади Неофита. Левой рукой держал его за волосы,
прижимая затылок к себе, а в правой был меч. И лезвие дрожало под
подбородком пацана.
Варвара Михайловна лежала на полу без чувств.
— Он её ударил, — сказал Неофит. — Ударом ударил! Может, и убил
вовсе.
— Ты нахрена выжил? — спросил я, переступая порог. — Тебя ж
убили. Что непонятного?
— На будущее, если оно у тебя будет. Убиваешь охотника — проверь
его на амулеты, забери их и убей ещё раз, — оскалил зубы Мефодий. —
Может быть, ты и ловок для своих лет, да только опыта ловкость не
заменяет.
— Аригато, сенсей, век не забуду твоей мудрости. Пацана
отпусти.
— Не так быстро. Я хочу, чтобы ты убил себя собственным мечом. А
эти — пусть тебе голову отрубят.
— Долго думал?
— Время было. Ты же благороден. Ты не позволишь, чтобы мальчишка
погиб вместо тебя.
— Эм… Слухи о моём благородстве не то чтобы сильно преувеличены,
они, скорее, очень искажены.
— Я не буду Владимиру голову рубить, — сказал Захар. — Оно и
неохота, и Владимир потом мне голову с задницей местами
поменяет.