Мы прошли в комнату, и я стала доставать подарки дедушке и бабушке. Они были тронуты моим вниманием, деду понравился черный кожаный пояс, а бабушка всплеснула руками, когда увидела театральную сумочку.
— Милочка, у тебя просто чутье на подарки. Я помню, что практически всегда ты нам доставляешь удовольствие и привозишь что-нибудь такое эдакое, заморское, красивое и элегантное, — сказала бабушка.
Потом мы сели за стол. Бабушка приготовила свои коронные блюда: домашние котлетки, заливную рыбу, а также поставила на стол свои соленья, грибочки, консервацию. Дед налил себе рюмку водки, предложил нам тоже, но мы вежливо отказались и вместо алкоголя пили компот из свежих фруктов. Я много рассказывала о своей поездке, им было интересно меня слушать.
У бабушки всегда все было очень вкусно, она прекрасно готовила, и ей это очень нравилось. Когда мы уже наелись до отвала, осталось только попробовать пирог, который был уже готов, я тихонько сказала бабушке:
— Ба, а что если мы с тобой немного посплетничаем? Я хочу тебе кое-что рассказать. Это очень важно.
— Ну, пошли на кухню, поговорим. Я заметила, что ты какая-то не такая, — сказала бабушка.
Тем временем дед включил телевизор, пересел в кресло, и стал смотреть какой-то фильм про войну.
Мы пришли в кухню, бабушка отрезала мне пирог, налила чаю и сказала:
— Ну, рассказывай, или как говорит молодежь, колись!
— Бабуля, я влюбилась, причем по самые уши! Мне кажется, что я живу, как во сне, мне так хорошо никогда не было, я просто безумно счастлива, но боюсь пока сказать об этом. Ты — первая, кому я это рассказываю, — начала говорить я.
— А кто он? Я его знаю? — поинтересовалась бабушка.
— Нет, ты его не знаешь, он — один из руководителей ансамбля, с которым я ездила на гастроли. Самое печальное в этой истории, что он женат и у него двое детей, продолжала я.
– Это нехорошо, Милочка, ты не должна разбивать семью и лишать детей отца. Это не по-христиански. Вам нужно расстаться, — безапелляционным тоном сказала бабушка.
— Но я не могу без него жить, а он — без меня! И вообще он собирается разводиться, — сказала я.
— Мне это не нравится, ты же знаешь мои принципы, ты помнишь, что я тебе говорила, что семья — это святое, а ты собираешься ее разрушить. Я не могу этого одобрить, — возражала бабушка.