Да что со мной творится такое? Какие французы? Чьи это
воспоминания? Явно же не мои! Я же позиции своей роты
инспектировал, проверял, насколько грамотно вырыты капониры и как
техника замаскирована. А тут такое! Ничего не пойму. Наверное, от
контузии просто сошел с ума. Говорят, что иногда и не такое
мерещится. Подумав так, я почувствовал ужасную слабость, что даже
косить глазами сил не осталось, потому просто уставился на небо. А
там в вышине мирно ползли под легким ветерком облака…
Вдруг снова свет померк, и я отключился, а очнулся, когда
вечерело. Боль же, которую я ощущал с самого начала, стала еще
сильнее. Голова моя просто раскалывалась, словно готовая вот-вот
взорваться изнутри. А я по-прежнему лежал на спине, настолько
ослабев, видимо от потери крови, что и глаза уже в сторону скосить
не мог, лишь бессильно смотрел на небо. А там закатное солнце
золотило облачка в вышине лучами начинающегося заката.
Все звуки после контузии доносились до меня как-то приглушенно,
словно через вату. Но, тем не менее, слух я не потерял. Как и
обоняние, он подсказывал мне много чего интересного о том месте,
куда меня, как я предполагал, зачем-то перенесли после ранения.
Звуковой фон, пока я лежал без сознания, совершенно изменился.
Вблизи больше не грохотали орудия, не стреляли ружья, и солдаты не
выкрикивали ругательства. Канонада сместилась куда-то дальше. И там
вдалеке по-прежнему грохотало, а здесь, вокруг меня, слышались лишь
какие-то стоны. Похоже, что их издавали другие раненые.
В воспаленном моем мозгу по-прежнему крутилась мысль: «Черт
возьми, куда же меня занесло все-таки? И, раз я контужен, то какого
лешего мне не оказывают помощь? Или они ждут, когда совсем ласты
склею, чтобы и возиться со мной не пришлось?» Вдруг я уловил
французскую речь. Я в школе учил английский, а французским не
владел никогда и даже не интересовался этим языком, но почему-то
сейчас чужую речь понимал очень хорошо. Тут на меня внезапно
нахлынули воспоминания. Вернее, их какие-то бессвязные обрывки. Но,
они не были моими! Хотя я это все почему-то именно помнил сам!
Оказывается, я с самого детства французский учил! Вот только,
это не мое детство было, а какого-то другого человека. Еще из
памяти всплывали непонятные старинные пейзажи и интерьеры, похожие
на дворцовые, обставленные антикварной мебелью. Только не музейные,
а вполне жилые, населенные мужчинами и женщинами, с которыми я был,
оказывается, знаком. И даже с некоторыми очень близко…