Миша усмехнулся. Посмотрел на меня. Хотел что-то сказать. Но не
решился.
Я кивнул Алле.
— Пошли к Пушкову.
Девушка посмотрела на брата, слегка улыбнулась, молча
развернулась и пошла по коридору. Я за ней.
Алла плавно двигала бедрами, я глядел на нее сзади и глотал
слюну. Божественное зрелище. Когда мы поднимались по лестнице,
девушка обернулась. Опять улыбнулась.
— Глаза не сломай.
Главред все еще сидел на совещании в кабинете для планерок. Я
отодвинул Аллу, без стука вошел внутрь и увидел с десяток мужчин в
брюках, рубашках и галстука, о чем-то ожесточенно споривших.
Здесь были еще и две женщины, тоже в одетых по-деловому, в юбках
ниже колен и блузках с длинными рукавами. Они скромно сидели в
сторонке.
Все замолчали и посмотрели на меня.
— Вы кто такой? — спросил мужчина лет пятидесяти во главе стола.
Худощавый, вихрастый, на носу очки в черной роговой оправе. Похож
на взъерошенного сыча. — Кто вам разрешил войти?
Я похлопал себя по карману пиджака.
— Я из структуры, подконтрольной правоохранительным органам. По
поводу картины Крупина. Это вы Пушков Николай Александрович?
Пройдемте со мной. У меня к вам пара вопросов.
Главред сорвал с носа очки.
— Черт знает что такое творится. У нас важное совещание.
Подождите немного.
Я покачал головой. Пристально глядел ему в глаза.
— Повторяю. Пройдемте со мной. Безотлагательно.
Пушков не осмелился возражать. Посмотрел на остальных членов
собрания.
— Я ненадолго. Продолжайте без меня.
Вскочил и быстро вышел из кабинета. На ходу размахивал руками,
как сумасшедший. Сразу видно, что человек сильно расстроен и не
привык, чтобы его отрывали от совещаний.
Мы поговорили в соседнем кабинете. Пушков очень разгорячился,
очки сверкали на свету, как глаза у бешеного кота.
— Я не понимаю, о чем нам еще разговаривать, если похититель
известен, — сказал он, разглядывая меня. — Этот проклятый наборщик,
которого мы недавно приняли на работу, кто же еще?
Я решил его очаровать. Вместо того, чтобы настраивать против
себя, лучше наоборот привлечь такого важного человека на свою
сторону. Тем более, что он и так пострадавшая сторона.
— Многоуважаемый Николай Александрович, — сладко запел я и сразу
увидел, что главред слегка смягчился. — Я готов хоть сейчас
задержать подозреваемого, но скажу честно, положа руку на сердце. У
меня нет достаточных оснований. Чтобы доказать его вину, мне надо
отсечь другие версии. Убрать всех подозреваемых, кроме него. Вот
скажите, например, говорят, вы встречались с неким товарищем, тоже
интересующимся картинами. Он не мог украсть ваш экспонат?