Откинув тяжелый, потёртый ковёр и старое одеяло, я села и спустила
ноги на пол. И тут же почувствовала, как холодно в помещении.
Слабость ещё была, но голова не кружилась, так что я без страха
встала и сделала пару шагов, осматриваясь. Да, мне всё это знакомо.
И шкаф резной, и кровать с высоким изголовьем. Спальня, которая
должна была принадлежать родителям. Но мамы давно уже нет, а отец…
Ему плевать, где засыпать. Вполне может просто упасть на пол.
– Как же холодно, - я обняла себя руками. – Долго я была без
сознания?
– Три дня, - вздохнула Эми. – Мы уже думали, что ты померла. Что
с тобой случилось?
– Я…, я не помню, - сглотнув, солгала я.
Я вспомнила, как собирала синие ягоды. Как жевала их, горстями
закидывая в рот. Как просила прощения у спящих детей и богини. Как
плакала, ложась на кровать.
Я вспомнила, почему поступила так. Ведь за пару часов до этого
отец, смеясь, сообщил, что нашел мне работу. Раз замуж идти я
отказываюсь, а кормить семью чем-то надо, то он договорился с мадам
Либери. Родной отец отправил в дом терпимости…
Да, это подкосило меня.
Но очнулась я другой. И в характере моём было больше от той
студентки, свободной и сильной, чем от бледной Лилиан.
И сейчас я спускалась по скрипящей лестнице вниз не для того, чтобы
опять набрать ядовитых ягод или проверить, как себя чувствует отец.
Я спускалась вниз, думая, чем накормить себя и детей. И как не
замёрзнуть в доме, где нет окон и гуляет сквозняк.
– Лили, смотри, что я вчера нашла, - семилетняя Эми дёрнула меня за
руку, привлекая внимания. – Но побоялась варить. Мало ли
испорчу.
– Что там у тебя? - я присмотрелась, с удивлением обнаруживая в
руках девочки холщовый мешочек с рисом. Совсем немного, да и с
жучками. Но хоть какая-то еда.
– Умничка, - улыбнувшись, забрала мешочек. – Идёмте на кухню,
сейчас будем готовить.
– У нас дрова почти кончились, мы пытались согреться.
– Дров у нас пока полно, - фыркнула я, разглядывая просторную
гостиную. Раньше, когда мама была жива, эта гостиная сверкала
чистотой. Гости часто посещали нас, так что смех и разговоры не
стихали часами.
Потом мама умерла, рожая Томми, а отец не выдержал такой удар.
Сначала ставки, потом карты, следом добавился алкоголь. В итоге
отец распродал всё, что было у нас. Остался лишь этот дом, на
который отец не может наложить руки. Этот дом – наше наследие,
наследие некогда процветающего рода Эванс.