— Знал, конечно. Знал. Но ему нужно было преподать урок. Слишком
уж расслабился, татей чуть не потерял. Мне нужен порядок на улицах
города, а из-за его дурной башки трущобы едва не хлынули по всему
Стариграду!
Я почувствовал, что печать слабеет. Надо уже убираться отсюда,
пока не попался.
Жаль, конечно, что не удалось узнать, чего именно хотел Ярополк
от Нелидовых. Но вряд ли сейчас получится ему противостоять.
Поэтому нужно поскорее становиться сильнее и брать всё в свои
руки. А пока я буду это делать, лучшей кандидатуры на место главы
рода кроме Владимира не сыскать.
Как-то он дотянул до моего появления. Надеюсь, сможет
продержаться ещё хотя бы год.
Я спустился во двор, обошёл с подветренной стороны сторожки с
собаками и перепрыгнул через ограду, оказавшись снаружи.
И как раз вовремя, потому что печать исчерпалась.
Фух, успел…
— Эй, кто там?! — раздался голос позади.
Я тяжело вздохнул, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Но
пока они бегали, до меня дошло, что голос-то знакомый!
— Да вот гуляю! — повернулся, раскинув руки в дружелюбном жесте.
— О, какие люди! Ян Ярополкович!
Похоже, он меня тоже узнал. И явно не обрадовался встрече.
Ян Злобин, мой недавний соперник на потешных боях и жених
Елизаветы Владимировны Нелидовой.
— Далековато от дома гуляешь! — воскликнул паренёк рядом с
ним.
Его я тоже помнил. Кажется, звали этого молодца Алмазом. И
матушка у него была кхазарских кровей, судя по разрезу глаз.
Я показательно оглянулся. Повертел головой из стороны в сторону
и заявил:
— Да вроде не особо. Или у нас по Стариграду ходить
запретили?
— Слышь, ты!.. — Кхазарёныш насупился и хотел выйти вперёд, но
его остановил Ян.
А третий Злобин, которого звали Жданом, осторожно оглянулся,
нету ли лишних свидетелей поблизости.
Никого не нашлось.
— Ему теперь повсюду одинаково далеко от дома, — хмыкнул Ян,
сверкнув торжествующим взглядом в мою сторону. — Лют Безродный.
А вот это плохо.
Троица нацепила хищные ухмылки и сделали пару шагов навстречу,
немного разойдясь по сторонам, чтобы закрыть мне пространство для
побега.
Изгнание уже начало играть против меня. Самое плохое в нём было
то, что за безродным никто не стоял.
Никто не вступится. Никто не обратит внимание. Свидетелей не
собрать, а слово стоит меньше медяка из-за клейма на руке.
Однако у всякой медали две стороны.