Это стало последней каплей.
Владимир наконец-то исказился в гневе, до скрипа сжал
подлокотники и, брызжа слюной, крикнул:
— Горыня!
Тот шустро появился в дверях с предвкушающим видом.
— Забери этого паршивца и кинь в темницу! В самый сырой и тёмный
угол, который найдёшь! И чтоб ничего, кроме чёрствого хлеба и воды
ему не давали, понял?!
— Д-да, батька!
Горыня, не привыкший видеть главу в таком виде, быстро
подобрался ко мне и хотел было схватить за шиворот, но я выставил
руку и отпихнул его здоровенную кисть.
— Сам пойду, — сказал я ему.
Чувствуя на себе испепеляющий взгляд Владимира, я удалился.
Горыня молчал всю дорогу до темницы, хотя ещё недавно жаждал
отыграться на мне за наглость, которую пришлось стерпеть. Лишь
коротко буркнул, когда мы добрались до окованной железом двери,
ведущей в полуземлянку, которая и служила темницей:
— Иди.
Внутри было сыро и темно. Прямо как желал Владимир. И каждый
угол не уступал другому по этим мрачным характеристикам, так что
искать Горыне ничего не пришлось.
Я уселся на твёрдой грубой лежанке, облокотившись на стену из
почерневших брёвен. Горыня ещё держал дверь открытой, и слабый свет
фонарей, которые держали патрульные, позволял немного
оглядеться.
— Что у вас случилось? — вдруг спросил здоровяк неожиданно
дружелюбным тоном.
— Не сошлись во мнении по очень важному вопросу.
Я прикрыл глаза. От усталости даже в таком месте заснуть было
довольно легко.
Горыня ещё какое-то время раздумывал нал моим ответом, а затем
молча закрыл скрипучую дверь.
А я начал засыпать, вспоминая послание Анны.
━─━────༺༻────━─━
— Лют! — голос Елены прорезался сквозь сон и толсты земляные
стены темницы. — Лют, ты меня слышишь?! Ответь!
Слипшиеся веки неохотно раскрывались. Лежанка должна быть жутко
неудобной по всем законам мироздания, но сейчас она казалась мягче
облака и прямо-таки не отпускала из своих нежных объятий.
— Пустите! — требовала Елена. — Пустите или я за себя не
отвечаю!
Похоже, угроза сработала, и стражник за дверью поддался.
Раздался свистящий скрип, от которого дёрнулось ухо, и чуть
приподнялся уголок рта.
Моя наставница по знахарству влетела в темницу так ловко и
быстро, словно совсем не заботилась о своём аккуратном элегантном
наряде. Но я к тому времени уже стоял у входа и не позволил ей
испачкаться слишком сильно.