Он махнул страже, и нас повели прочь.
У меня в груди закипал гнев. Дикая ярость, которую хотелось
выплеснуть, но приходилось сдерживаться изо всех сил. Парни сжимали
кулаки до побелевших пальцев и уже приглядывались, кому из
проводников можно первому перерезать глотку.
Ну, ублюдок! Тамай Саяд…
Мзды захотел?!
Будет тебе — Мзда.
Нас кинули, по виду, в какую-то выгребную яму, содержимое
которого приняло мерзкий облик, отдалённо похожий на человеческий.
Точнее, пять отдалённо напоминающих людей существ, зырящих на нас
подозрительными взглядами.
Двое, кажется, были близнецами. Чем-то они напоминали Осину и
Дубину, но рожи ещё грознее и тупее, а ко всему расписанные
татуировками. Кстати, одному из них третий сиделец дорисовывал
татуировку иглой и разведёнными в миске чёрными красками. Художник
единственный не обращал на нас внимания и полностью растворился в
творчестве, свесив кончик языка. Не уверен, что он нас вообще
видел, потому что таращился на человеческое полотно единственным
глазом. От второго осталась только впадина глазницы.
Четвёртый заключённый пялился большими выпученными глазами. Он
был худой, словно обтянутый кожей скелет, лысый, с яйцевидной
макушкой и растопыренным ухом. Именно ухом, потому что от второго
остался только огрызок. Но кто именно отгрыз ему раковину, зверь
или человек, было непонятно.
Ну, и последний. Не по значению, судя по всему, потому что сидел
он в центре, на мягкой подкладке. Низкий толстый пузатик с
бородатой харей и волосатой… волосатым всем телом, в общем-то
говоря. Из-под густых бровей выглядывали чёрные глазёнки, а широкий
рот под слипшимися усами скалился, показывая прорехи в рядах
зубов.
— Не нравится мне, как они на нас смотрят, — сказал Алексей.
Он нервничал и рыскал глазами по темнице в попытках найти
лазейку для бегства.
— Оценивают, — пожал плечами Батур.
Наш кхазарин вёл себя как ни в чём ни бывало. Совершенное
спокойствие. Сидел, скрестив ноги на деревянной лавке, которая
выполняла роль постели. И будто ни сколько не беспокоился о нашем
положении.
— Оценили уже, — вздохнул я.
Главарь сидельцев наконец-то встал на ноги. Босиком по сырому
каменному полу. Хотя, мне кажется, у него и на пятках росли волосы,
так что ничего страшного. Остальные оживились, встали за его
спиной, образуя довольно забавную картину, в которой один
полурослик главенствовал над четырьмя дуболомами, каждый из которых
мог его прихлопнуть одним взмахом. Даже тощий.