Агния снова резко кивнула, а потом, взяв под локоть мать, увела
ее в дом. Когда женщины ушли, Архип освободил на лавке место подле
себя, предложил Матвею кисет и закурил по новой. Матвей не стал
отказываться и, достав щепоть табака, начал как-то излишне
тщательно забивать его в вытащенную из за пазухи трубку. Архип
понимал, что эта передышка нужна пасечнику, чтобы собраться с
мыслями, а потому не мешал тому, сам наслаждаясь тишиной и хорошим
зельем, привезенным за немалые деньги приказчиками Дарьи из города.
Наконец, все приличия были соблюдены и мужчина, недовольно
покосившись на кадильницу, все-таки идея использовать церковный
инструмент для такого презренного дела, как раскуривание трубок,
ему явно не понравилась, достал отттуда уголек. Глубоко
затянувшись, он выдавил:
- Ууух, хорошая махорка, мягкая. Колдун я к тебе за помощью, - и
снова замолчал.
- Оно и понятно, что не чаи гонять, - не удержался от колкости
Архип. - Не тот я человек, чтоб ко мне по доброй воле ходили.
Говори, Матвей Георгич, не тяни кота за то чем котят делают.
Матвей закашлялся. То ли от возмущения бестактностью, то ли
скрывая смешок, и все-таки перешел к делу:
- Дочке моей, Аське мужик чудиться начал.
- Ну пора уже, созрела почти...
- Да нет же, язвить тебя в корень, не перебивай, - почти рыкнул
пасечник и тут же сконфузился. - Прости, не хотел...
- Да не переживай, не красна девка, переживу, - отмахнулся
Архип. - Какой мужик? Какой-то конкретный?
- В том-то и дело, что описать не может, - затараторил пасечник.
- Говорит, стоит какой-то мужик вдалеке, в черном словно бы весь, и
смотрит на нее. Ничего не делает, просто стоит и смотрит. Впервые
седьмицы три назад заметила. Сперва вдалеке его видела, у опушки
леса, или у реки, когда стирать ходила. И с каждым разом ближе и
ближе. И видит только тогда, когда рядом никого другого нет. Вчера
сказала, что у забора встал. Ну я сперва бегал, смотрел, следы
вокруг шерстил, сыновья старшие сидели под окном по очереди
караулили две ночи. Ничего нет. К попу ходил, крест брал, молитвы
заучивал, с дочерью всю ночь читали. Ничего не помогает, все ближе
и ближе, говорит, подбирается, зло какое-то готовит. Боится до
жути, ночами совсем спать перестала, тает дочка на глазах, помоги,
колдун, на тебя последняя надежда, всем, что есть одарю, - волнение
отца, наконец прорвалось и он, подавшись вперед схватил Архипа за
руку. - Мед бочками таскать буду, за душу твою до конца дней своих
ставить буду, только помоги!