— Добрый день, это с вахты, сержант Добродеев. Тут до Звонарёвой
пришли, на запись программы… Фамилия? — он снова смотрит в паспорт.
— Фамилия его Коренев, звать Арсений Ильич... Хорошо. Ждите, за
вами спустятся. Пока можете вон на стульчик присесть.
Последние две фразы были уже обращены в мой адрес. Ждать
пришлось минут десять, прежде чем из лифта вышла безукоризненно
одетая женщина средних лет.
— Вы Коренев? — она посмотрела на меня сквозь линзы изящных
очков. — Я Вера Васильевна, общалась с вами по телефону. Костюм
взяли?
— Да, вот.
Я показала на свёрток в руке, перетянутый бечёвкой. Звонарёва
чуть сморщила носик:
— Придётся гладить. Ещё неизвестно, как он на вас сидит. В
случае чего найдём вам приличный костюм, конституция у вас вроде
самая обычная. Идёмте за мной.
Мы прошли к лифту, возле которого уже стояли трое – две негромко
общавшиеся между собой женщины и немолодой мужчина с большой
залысиной, которую он в данный момент протирал носовым платком. На
нас не обратили ровным счётом никакого внимания. Мы прождали
примерно полминуты, прежде чем створки лифта раздвинулись, и из
кабины, размерами раза в два больше обычной, ещё и с зеркальной
стенкой, в которой я увидел наше отражение, вышли несколько
человек.
Пропустив их, мы вошли в кабину.
— Четвёртый, — сказали женщины хором.
— Седьмой, — буркнул толстяк, снова взявшийся полировать
залысину.
— А нам шестой, — вздохнула Звонарёва, нажимая кнопку четвёртого
этажа.
Однако, прежде чем дверные створки сдвинулись, между ними
просунулась сначала рука, а затем и нога в чёрной брючине и чёрном
же ботинке, чуть покрытом пылью.
— Подождите!
В лифт, отдуваясь, протиснулся мужчина в плаще. Я присмотрелся…
и прифигел. Это был не кто иной, как ведущий программы
«Очевидное-невероятное» Сергей Петрович Капица.
— Здравствуйте, товарищи! — привет совал он всех, смущённо
улыбаясь. — Успел, можно сказать, заскочить в последний вагон
поезда… А, Верочка, и вы тут, добрый день! Как поживает хозяйка
«Музыкального киоска»?
— Элеонора Валериановна чувствует себя отлично, — дежурно
улыбнулась Звонарёва. — Я ей передам от вас привет.
Элеонора. Да ещё Валериановна… Что же это за деревня такая, где
местный житель носил (а может ещё и носит) такое интересное имя? Да
и дочку назвали не Матрёной.
Капица вышел вместе с нами на шестом этаже и чуть ли не трусцой
засеменил по коридору. Мы двинулись в том же направлении, вдоль
ряда дверей с обеих сторон. На каждой имелась табличка,
обозначающая, что за ней находится. Над одной из дверей горела
надпись: «Не входить! Идёт запись!».