Казаки же занимали брошенные укрепления, добивая тех, кто пытался сопротивляться. Наконец турки остались только в одном месте — в крепости. И тут уж переговоры взялся вести атаман.
На турецком Иван Сирко говорил вполне неплохо, да и понимал, а потому в толмаче не нуждался.
— Эй вы, шакалы, — загремел его голос. — Либо вы выходите и сдаетесь в плен, либо я возьму вашу башню, а всяк, кто поднимет оружие, будет уничтожен.
— Ты кто таков будешь, чтобы Арслану-паше условия ставить?!
— Казачий атаман Иван Сирко!
Судя по молчанию, имя вызвало страх среди обитателей крепости.
— Мы здесь долго просидеть можем, — раздался чей-то голос из башни. — Припасов хватит.
Иван хищно ухмыльнулся.
— А у нас огня хватит. Да такого, в котором и камни горят. Обстреляем, так и стены ваши долго не простоят! Хоть и крепки они, да мы покрепче!
— Мы сдадимся, а вы всех перебьете!
Иван усмехнулся.
Ну все, считай, как только допустили мысль о сдаче — точно сдадутся. Это уже торг, не оборона…
И ведь пушки у них есть, хоть бы что попробовали сделать…
Тьфу, нехристи!
Он ведь бывал здесь, и десяти лет не прошло, а вот довелось вернуться. Да по такому радостному поводу! Давно пора Крым своим сделать!
К вечеру были обговорены условия сдачи. Около двух тысяч турок выходят, а казаки честь по чести отпускают их. Но без пушек и огнестрельного оружия. Сабли и кинжалы — пусть оставляют, но не более того. Куда идти?
Иван сказал бы — куда, но… не стоило унижать себя руганью.
Так что дадим вам корабли — и катитесь себе к чертовой бабушке на потребу! Не поместитесь?
Так вы ж пленных гребцов оставите, сами на весла сядете — и будет сплошное благолепие.
А иначе никак! Никто вам души христианские не оставит, скажите спасибо, что корабли даем!
Конечно, условия были не царские, но вполне приемлемые — и турки согласились на них. Тем паче, что слово и имя Ивана Сирко им хорошо известно было. Равно как и то, что слово свое старый характерник не нарушал никогда.
С рассветом начался их исход из крепости. Они выходили из крепости, проходили мимо казаков, которые стояли с оружием на изготовку, грузились на корабли, на которых уже расковали всех гребцов и даже — а чего? не оставлять же! — сняли пушки, потом один из кораблей отплывал — и принимались загружать следующий.
Четко, спокойно, без суеты…