И надо признать, Виктор давал ей почву для сомнений.
-Ты целовал её у всех на глазах, а стерва, значит я? - голос девушки дрожал и срывался от обиды.
Ей вовсе не улыбалось, быть такой плаксивой, перед ним, как сейчас, но боль обиды и чувство униженности от того, что любимый парень, весь вечер крутился рядом с какой-то другой девкой, а не с ней, пусть даже он и говорит, что с ней ничего нет, были настолько травмирующими и острыми, что здравый смысл в итоге, покинул её голову, оставляя незамутненную обиду.
И он ведь не просто с ней болтал, нет, не просто. Он поцеловал её на глазах у всех, на публику, пускай даже только в щечку. А потом защищал он именно её, Ангелину а с ней, Женей, был довольно груб, и до сих пор ведет себя грубо, хотя Евгения этого ведь не заслуживала.
Как он мог поступить с ней подобным образом? За что? Быть может, он её просто больше не любит?
Этого она принять не могла.
- Ты отлично знаешь, зачем я это сделал! - взорвался парень, будто бы не замечая текущих по ее щекам горьких слез.
Он с силой стащил с себя темный плотный пиджак, и сразу бросил на диван, а бабочку на шее просто ослабил, но снимать не стал, она еще похоже, понадобится.
Женьку больно кольнуло в груди. Даже в таком бешеном эмоциональном состоянии, как сейчас, Виктор Орлов оставался для нее неотразимым, сексуальным и мужественным. И от понимания этого, ей становилось отчего-то только горше признавать, что он её теперь ненавидит. А то, что ненавидит - это заметно. Вон как глаза от ярости горят. И держится слишком отстраненно. Нет, чтобы прижать ее к себе, поцеловать, успокоить.. Но нет. Держит абсолютную дистанцию.
-Мы с Линой играем на публику, сколько тебе это повторять? - Орлов был заметно раздражен. Он пересек расстояние, отделяющее входную дверь от барной стойки, всего лишь за несколько шагов. И сразу же вытащил виски из холодильника, резко хлопнув дверцей. Несколько минут рассматривал прозрачную граненую бутылку, которую вытащил из бара, после чего с тихим ругательством швырнул её обратно на полку.
У Орлова, как и у любого другого хоккеиста, был строгий спортивный режим, согласно которому он не мог часто пить, и в идеале, не должен был пить вообще. Но последние месяцы жизни с Женькой стали настоящей мучительной пыткой для его психики, и он в очередной раз чуть не сорвался и не сделал глупостей, хотя и очень хотел. Только из-за неё он слетал с катушек, она одна так на него влияла, и ему это естественно, не нравилось. Не вдохновляло.