– Эй! – я помахала рукой. – Я оставлю тебе ключи от квартиры –
постепенно вывезешь остальные вещи.
– Правда? – спросила она тоненьким голосом.
– Ну ты же оставалась здесь, когда я на лето к родителям
уезжала. – Я улыбнулась.
– А ты вернёшься? – грустно спросила Алёна.
Я вздрогнула. От её вопроса повеяло холодом.
– Вернусь. – я махнула рукой, сбрасывая оцепенение. – Куда я
денусь-то? Мне же сессию ещё закрывать.
Мы одновременно хихикнули.
– А Майя Дмитриевна тоже куда-то уезжает. – неожиданно перевела
тему подруга.
– Да? – я задумчиво покачала головой, лишь бы не дать понять
подруге, что знаю об её отъезде.
– Странно это как-то.
– Да нет. Все куда-то ездят, откуда-то возвращаются.
– Ой, опять ты со своей философией!
Алёна прыснула, а я облегчённо выдохнула. Мне определённо
удалось отвести подозрения и от себя, и от своей связи с Майей
Дмитриевной.
Ночью мне не спалось. Стоило закрыть глаза, как казалось, что
Волк пробирается по коридору, ступает огромными лапами по
линолеуму, выпрямляется в человеческий рост над блюдом. Добавляли
ужаса скулящие во дворе собаки. Я прижала колени к груди и
зажмурилась.
Полого стелился склон сопки под ноги. Редкая трава цеплялась за
камни, прикрывала густой мох. Я шла вперёд и вверх, к самой
вершине. Звенели, сталкиваясь друг с другом бисерные нити. На
вершине я остановилась. Внизу бесновалось море – беспощадное в
своей печали. Чайки кружили высоко в небе, не смели приближаться к
волнам.
Я не могла оторвать взгляда от пены, сбивающейся на гребнях
волн. Что-то жуткое шевелилось в глубине, отражалось гулом в моей
груди.
– Тынагыргын. – ударил в спину ветер.
Я едва не оступилась, замерла над глубиной и, скорее
почувствовала, чем увидела, как огромная волна поднимается,
заслоняет собой горизонт. Чей-то раздражённый взгляд прошил меня
насквозь, и волна обрушилась на мою голову.
Я проснулась, хватая ртом воздух. Солёная вода стекала с меня
ручейками. Я опустила ноги на пол и тут же отдёрнула их – на полу
собралась лужа, прикрывающая стопы. Постель намокла сильнее всего.
Я схватила телефон со стола, порадовалась тому, что он не намок и
включила фонарик. Комната представляла собой жалкое зрелище –
кровать мокрая, на стене возле неё влажные потёки, пол в воде. Я
холодно отметила, что очередной прорыв сна в реальность уже не
вызывал во мне панического страха. Только тревожную оторопь и
раздражение от предстоящей уборки. Ну и боязнь того, что я могу
затопить соседей.