– Лучше бы я превратилась в мышь и залезла к тебе в карман. –
причитала она, когда мы ехали от самолёта к Магаданскому
аэропорту.
– А что тебе мешало? – озадачилась я.
– А вещи? Ты бы не дотащила столько вещей одна. – нервно
замахала руками Майя Дмитриевна.
– Не дотащила бы. – я согласно кивнула. – Слушай, а как ты
вообще себе билет купила? – осенило меня.
– Попросила студентов помочь. – ничуть не смутилась мышка
Вувыльту. – О, это за тобой?
Она махнула рукой, и я увидела папу. Он стоял, как всегда, чуть
в стороне и тревожно разглядывал нас с Майей Дмитриевной.
– Слушай, Вувыльту, а тебе есть где остановиться? – догадалась
спросить я.
– Есть-есть. – похлопала она по моему плечу. – Не переживай.
– А здесь тоже могут быть сказки?
– Ну, разумеется. – Вувыльту даже отодвинулась от меня, чтобы
посмотреть в глаза. – Здесь их даже больше.
– Почему?
– Тут колыбель рядом. – мышка в облике человека подхватила свой
чемодан с ленты, следом сняла мой и впихнула мне в руки. – До
города довезёте?
– Конечно. – я перехватила поудобнее блюдо и повела Майю
Дмитриевну знакомиться с папой.
Как ни странно, они сразу же нашли общий язык. Уже через полчаса
лаборантка весело рассказывала папе университетские байки и
ненавязчиво расспрашивала о последних событиях, произошедших в
городе. Я провалилась в свои мысли и в разговоре участие принимать
не стала.
Мимо неслись деревья. Сопки то прятались за невысокой стеной
леса, то приближались. Манили своей загадочностью. Сердце
отзывалось на их зов. Внезапно я обнаружила, что тихонько напеваю
себе под нос какую-то тягучую мелодию. Она вытекала из меня
толчками, просилась на свободу – под бледное небо, на далёкие
сопки. Папа и Вувыльту затихли, вслушиваясь в мелодию, а я пела и
пела, не могла остановиться даже когда горячие, тоскливые слёзы
потекли по щекам.
Замолчать мне удалось не сразу. Лишь спустя время мелодия
вытекла из меня и замолкла сама собой. Я обхватила себя руками и
отвернулась к окну, чтобы не встречаться ни с кем взглядами.
– Красивая песня. – пропищала мышка Вувыльту.
– Я уже много лет не слышал, чтобы ты её пела. – глухо
проговорил папа.
– Я уже пела эту песню? – удивилась я.
– Конечно. Лет до пяти.
– Нет, пап. Именно эту?
– Да. Целыми днями. Мы с мамой её наизусть запомнили.
– А почему перестала?
– Не знаю. Просто перестала и всё.