– Ладно, – ответила я, едва вникнув в вопрос. – Родителям
говорила уже?
– Что встречаюсь с татарином? – Алёна хмыкнула. – Говорила, они
не против. Только предупредили о возможных проблемах после
появления детей.
Мы прыснули, залившись смехом. О детях, в свои двадцать два года
всерьёз не задумывались ни я, ни она. Ну какие дети до окончания
университета?
В первой половине дня у меня была практика. Основные занятия уже
почти закончились, освободив время для подготовки к экзаменам.
После полутора месяцев занятий нам предстояла сессия, которую я
ждала без опаски, лишь предвкушая скорый отдых.
В кабинет нас впустили со звонком. Немолодая преподавательница
подождала, когда мы усядемся и достанем тетради, после чего
благодушно улыбнулась. За её спиной из маленькой двери выскользнула
новенькая лаборантка, которая тут же перебила преподавательницу и
представилась Майей Дмитриевной. Я смотрела на неё и не могла
отвести взгляд. Мне казалось, что воздух вокруг женщины едва
заметно рябил, на самой грани восприятия. Лаборантка потянула
носом, словно принюхиваясь к аудитории, потом посмотрела мне в
глаза и улыбнулась. После женщина поправила волосы, перебрала
пальцами складки на свитере и успокоилась, поглядывая на
преподавательницу, которая уже начала знакомство. Наконец, очередь
дошла до меня.
– Татьяна… – как и всегда, при первом прочтении фамилии, повисла
неловкая пауза. – Тынэвири? – женщина с любопытством уставилась на
меня, как на забавный экспонат в музее.
Я встала.
– Простите, а кто вы по национальности? – преподаватель задала
привычный вопрос.
– Чукча. – я чуть улыбнулась, глядя за сменой эмоций на лице
женщины.
– Правда?
– Вас что-то смущает?
– Нет, просто впервые вижу настоящую чукотскую девушку.
– А чукотских парней уже видели? – спросила я с вызовом.
– Нет. – преподавательница смутилась.
Я села. Одногруппники, как и я, уже давно привыкли к
любопытству, которое неизменно вызывала как моя фамилия, так и
внешность. В первые дни меня пытались дразнить заводилы, но быстро
отступили, со временем превратившись в самых ярых защитников. Они
никому не спускали анекдоты про чукчей, неизменно всплывающие
вокруг меня.
Сама я относилась к данному элементу народного творчества
нейтрально. Понимала, что жители глухих, оторванных от цивилизации,
северных поселений, попадая в городскую жизнь терялись. Их,
привыкших помогать, не задавая лишних вопросов, легко обмануть.
Вполне естественно, что вокруг наивных людей, не привыкших к
человеческой подлости, стали возникать анекдотичные ситуации. Они
могли долго идти на поводу городских проходимцев, но, когда
понимали, что ими манипулируют, начинали мстить. И месть их была
жестока.