Внутри их больше не было. Женщина в регистратуре выглядела
намного лучше, чем в прошлый раз и даже улыбнулась при виде меня. Я
поздоровалась и пошла прямо по коридору, к палате, в которой меня
ждала мама. Её соседку выписали, и она осталась одна в палате.
Наверное, кому-то было бы скучно, но не моей маме. Она искренне
наслаждалась. И я была рада тому, что мы могли поговорить
спокойно.
О предстоящей поездке не сказали ни слова. Словно боясь перейти
невидимую грань страшного расставания, мы говорили о прошлом, о
детстве и о мечтах. О том, как красиво блестят волны в лучах солнца
и о том, что мы так и не съездили на мыс Чирикова.
– На камчатке ещё один вулкан проснулся, слышала? – спросила
мама.
– И не только там. Такое ощущение, что они стали просыпаться по
всему миру. – высказала я мысль, которая ввела меня в дрожь.
– Мир меняется. – напевно произнесла мама и закрыла глаза.
– Я боюсь этого. – призналась я.
– Не надо, Тынагыргын. Мы не можем повлиять на мир.
– Мы можем только выжить. – прошептала я. – Или погибнуть. –
продолжила про себя.
– Не бойся. – мама взяла меня за руку. – Верь себе, Тына, а мы с
папой верим в тебя.
– Я люблю тебя, мам.
– Иди, Тынагыргын.
Три часа в больнице пролетели, как несколько минут. Я осознала
это только когда дома меня встретил папа. Он молча протянул мне
походный рюкзак, а потом принёс пояс, на котором висел длинный нож
в кожаном чехле. Его когда-то подарил папе его папа. Затем он дал
мне поясную сумку, в которую сложил фонарик, несколько коробков со
спичками, пузырёк с йодом, маленькую баночку с солью, пару сухих
носков, бинт и универсальный нож. Там же нашлись батарейки.
– Эту сумку никогда не снимай, дочь. Даже спи в ней.
– Хорошо, пап.
Я, конечно, удивилась, но спорить не стала. Мысль о том, что
Волк сможет подкрасться ко мне, когда я сплю, спрятала язык за
зубами. Больше двух часов мы укладывали вещи, закрепляли кожаную
сумку с блюдом (её тоже принёс папа) на рюкзаке так, чтобы она не
мешала. Потом я приноравливалась к карабинам, чтобы иметь
возможность в случае опасности, быстро отцепить блюдо от рюкзака.
Немного подумав, я снова собрала бубен и положила его к блюду.
Время неумолимо бежало, тикало в часах и не обращало внимания ни
на мои тревожные мысли, ни на задумчивого папу, ни на дождь, опять
моросящий на улице. Я застегнула последний замок на рюкзаке,
потянулась и включила телевизор – просто, чтобы заполнить тяжёлую
тишину перед ещё не случившимся расставанием. Включила и забыла о
том, что хотела расслабиться.