Откинула руку и отодвинулась подальше.
- Да не бойся ты, - по-своему понял Савва. – Никто не увидит!
Помнишь, как я тебя на речке зажал? Ох и визжала!
Савва расплылся в довольной улыбке, отчего стал ещё
противнее.
- Синяки-то прошли, что я наставил? – шепнул он мне в ухо. –
Ничё, скоро доберусь до тебя, пугливая моя.
С крыльца, держа подносы с угощением на вытянутых руках, чинно
спустились сёстры Саввы. Поставили перед нами кружки с тёплым
взваром, нарезали крупными ломтями белую булку. К булке полагалось
жиденькое варенье, в плошках рядом лежали засахаренные фрукты. Я
потянулась к кусочку яблока, но одна из сестёр хлопнула меня по
руке.
- Не трогай, - тихо сказала она. – Не для тебя положено.
Взяла приглянувшийся мне кусочек и закинула в рот. К нему
добавила большую горбушку, обмакнув её в варенье.
- А для кого? – уточнила я, с трудом сдерживаясь, чтобы на
макнуть красавицу лицом в плошку.
- Братик пусть кушает, - пояснила вторая и, по-птичьи повернув
голову на бок, пригляделась ко мне. – Какая-то ты, Улька, другая
стала. Будто и не совсем дурочка.
- Сама ты дурочка, - не сдержалась я.
Савва, который опять не на шутку увлёкся едой, оторвался от
мёда:
- Улька, не балуй, - предупредил он. – Они сёстры мои.
- А я жена твоя буду, - заметила я мысленно перекрестилась.
Спаси и сохрани меня от такого мужа. Может, ещё до свадьбы
лопнет от обжорства? Или хотя бы на свадебном пиру. Я согласна
вдовой остаться.
- Будешь, - уточнил Савва.
И неожиданно ущипнул меня за бок.
Я взвизгнула от боли! Мой, и без того тощенький бок, загорелся
огнём – Савва не пожалел силы. Я развернулась и огрела его кружкой
по голове.
Савва взвыл диким голосом, потянулся ко мне с кулаками, но я,
предвидя такой вариант, швырнула ему в лицо тяжёлую плошку с
вареньем.
На крыльцо выскочили все. Отец Саввы замер, не понимая, что
происходит. Мать бросилась к своему подсвинку, причитая и вытирая
его пятачок и трясущиеся щёки краем фартука. Савва оттолкнул мать,
попытался добраться до меня толстыми, как сардельки, пальцами, но я
быстро нырнула под стол.
Заботы маменьки и лишний вес помешали жениху отвесить мне
оплеуху.
Феня прижала ладони к щекам, качала головой, что-то тихо
причитая себе под нос. Пекас поднял глаза к небу, и кажется,
молился. Я, на всякий случай, тоже посмотрела вверх – ничего и
никого, пасмурно, оба солнца закрыты тучами и, наверное, скоро
пойдёт дождь.