трудно работать в его возрасте! Кажется, здешний господин не
отличается
добротой и не желает видеть, что его старым слугам давно пора на
покой.
Из замка мы сразу поехали в сторону леса. По дороге дед
сокрушался, что
Феня расстроится и будет переживать, потому что он не привёз
дров. Что к
господину можно приехать через неделю, а дрова сами себя не
нарубят и в
дом не придут. Я-то, может быть, всё равно выйду замуж, а они с
Феней
будут мёрзнуть всю зиму и экономить каждое полено.
Дорога была узкой, каменистой, когда стемнеет, ехать по ней
станет
самоубийством. Лучше бы дед лошадку поторопил, а не
разговоры
разговаривал. Здешние солнца не только всходят быстро, но и за
горизонт
заходят очень даже торопливо. Раз-два – и хоть глаз коли.
- Дедулечка, милый, ну какие уже дрова? Скоро стемнеет, -
уговаривала я.
- Уже и дедулечка! – ахнул Пекас. – Улька, ты когда успела
слов-то столько
узнать? Да ты моя ли внучка? Вдруг тебя в тот день ведьма
подменила?
- Твоя, твоя, - плаксиво сказала я.
Нет, надо лучше себя контролировать, так и спалиться недолго – в
прямом
смысле слова. Решат, что меня подменили, и не раздумывая, бросят
в костёр.
- А коли моя, говори, как на духу – что ты любишь больше всего?
Что я тебе с
ярмарки да с торгов привозил?
Пекас повернулся ко мне, ожидая ответа.
Откуда мне знать? Как я могу помнить того, чего не видела?
Память Ульны
иногда подкидывала картинки из прошлого, но про сладости там
ничего не
было. Зато было много боли и обид.
Девочка почти ни с кем не общалась, кроме Фени и Пекаса.
Деревенские
дети обзывали её ведьмачкой и сторонись, было несколько случаев,
когда
Улька убегала от града камней и ледяных снежков. Наученная
горьким
опытом, она старалась держаться подальше от чужих, не уходила
далеко от
дома и избегала людей. Конечно, она плохо говорила! С кем ей
было
разговаривать?
Феня, считавшая Ульну виновницей своей бесплодности, девочку
беседами
не баловала. Пекас вообще не понимал, что от него надо что-то
ещё, кроме
заботы о пропитании и одежде, а потом – о приданом.
Ульна подрастала, ровесники тоже выросли и поумнели. Травить
её
перестали, но обходили стороной. Кто знает, что на уме у
молчаливой
дурочки?
Неожиданно заржала лошадь. Заволновалась, начала переступать с
ноги на
ногу и поворачивать голову, словно хотела о чём-то спросить
Пекаса.