Инспектор Томпсон кашлянул.
- Мистер Эванс, если вы намерены сделать признание, то я
обязан...
- Никаких признаний, - тот махнул изящной кистью с ухоженной
кожей. - Разве только в Альбионе уже казнят за одно намерение
кого-нибудь убить.
- Нет покуда, - осторожно признался инспектор. - А вы, значит,
передумали?
- Я собирался, - сказал секретарь без обиняков. - Даже яд купил.
Чтобы отравить его, как он отравил мою жизнь.
Мы с Этаном украдкой переглянулись. Все-таки поэтической жилки у
Эванса не отнять. Впрочем, для тех штук, о которых рассказывал
инспектор Томпсон, требовались и воображение, и мистицизм.
- Красиво, - одобрил инспектор. - И что же, позвольте узнать,
заставило вас пойти на попятную?
- Любовь, - ответил Эванс просто. - Я встретил Каролину и...
Пропал. Я понял, что никакая месть не вернет моих родных. А Кэр...
я не хотел потерять и ее.
Голос его чуть заметно дрогнул, и он поспешно отвернулся. Слепо
уставился на портрет леди и лорда Норвуд.
- Кхе-кхе, - прочистил горло инспектор Томпсон. - Любовь,
конечно, штука тонкая. Но дамочка-то вас на добрых лет пятнадцать
старше!
- И что с того? - процедил Эванс, смерив полицейского взглядом.
- Любви все возрасты покорны, слышали про такое?
- А ведь молодчик, похоже, не врет... - проговорил инспектор
Томпсон задумчиво, пощипывая кончик уса. - Если вы не против, то я
бы перемолвился словечком с этой леди. Надо убедиться, что он не
привирает.
- Конечно, - кивнул Этан. - А мы...
- Прогуляемся по саду, - перебила я и взяла мужа под руку. - В
это время года там удивительно красиво.
Этан чуть приподнял брови.Явзглядом указала на нежелательных свидетелей, которые
выглядывали из каменной кладки.
По совести говоря, я не могла их за это осуждать. Много ли
развлечений у неприкаянных душ? Даже пугать гостей им полагалось
лишь в строгом соответствии с программой экскурсий. И так день за
днем, год за годом, столетие за столетием... Так и свихнуться
недолго!
- Конечно, - муж приобнял меня за располневшую талию, и ребенок
выбрал этот самый момент, чтобы впервые шевельнуться.
Лицо Этана сделалось... странным.
Он отдернул руку, будто обжегшись, и замер.
Я невольно улыбнулась, прижала его ладонь к своему животу и
пожурила мягко:
- Дорогой, она не кусается.
Он с силой выдохнул.
- Последний раз я так испугался, когда разбил бабушкину любимую
вазу, - признался Этан мне на ухо. - Мне было тогда семь лет, и
меня лишили сладкого на целых две недели!