Девушка посмотрела на меня своими ясными голубыми глазами и
улыбнулась.
— Здрасьте! Хотите, пока горячие? По полторы тысячи.
— Да, хочу. С чем есть?
— С картошкой только остались.
Она полезла внутрь сумки, а на меня снова нахлынули
воспоминания. Очень яркие…
Тогда по тревоге подняли всех. Отморозки ворвались в кассу, паля
в потолок очередями. Застрелили одного инкассатора и ранили
другого, вломились в помещение, где хранились деньги, ещё даже не
распакованные из сумок, и побежали на улицу, в угнанную Ниву,
которая ждала их у ворот.
Но на заводе позвонили в милицию ещё при первых выстрелах, и два
экипажа уже прибыли на место, готовясь стрелять. А потом и мы с
Сафиным, оказались рядом, как и многие другие.
Но мы не стреляли, ведь вокруг была целая толпа, опасались
кого-то задеть шальной пулей. И тогда кто-то из грабителей решил
взять заложников. Людей, бегающих повсюду в панике, было полно,
бери кого хочешь.
Один грубо схватил Лену, которая, на свою беду, пришла продавать
пирожки, думая, что народ, обрадованный получкой, будет покупать
наиболее охотно. Её мать тогда заболела и осталась дома. За девушку
тут же вступился брат Игорь, пришедший с ней, чтобы проводить домой
с деньгами. Его-то после Чечни запугать было сложно, он и тогда не
сдрейфил, даже отобрал автомат у отморозка…
А второй его застрелил длинной очередью из калаша в упор, а
когда Лена громко закричала, он запаниковал и выстрелил уже в неё.
Домой они так и не пришли…
Потом грабители укрылись внутри помещения у проходной, утащив с
собой ещё несколько человек, причём кто-то из заложников был ранен.
Стреляли из окон, требовали вертолёт и миллион долларов, но
командир прибывшего СОБРа приказал начать штурм, пока они ещё
кого-то не убили.
Штурм оказался успешным, заложники уцелели, а вот командира
СОБРа за это сняли, потому что начальство боялось взять на себя
ответственность и не отдавало приказ на штурм. Он решил всё сам,
понимая, что ждать нельзя, за это его и наказали…
— Давайте с картошкой, — сказал я, прогоняя яркие
воспоминания.
— Ага… а можно собачку погладить? — спросила она, улыбаясь Сан
Санычу.
— Конечно.
Не важно, что тогда было. Главное, что будет. Ведь я-то уже в
курсе, что случится, осталось только это предотвратить. И я
что-нибудь придумаю.
— А идти домой по темноте не страшно? — спросил я. —
Проводить?