Но я перебил его и не дал договорить.
— Пока нет следователя, адвокатов и прочих, — я встал и подошёл
к нему почти вплотную. — Давай поговорим… Вот как раньше с тобой
общались, Витька, до всего этого, помнишь? Вот и сейчас давай
побазарим без дураков. По чесноку…. Скажи одну вещь, только честно.
Не как менту, а как старому приятелю. Кто тогда заказал моего
отца?
— Почти тридцать годков… — присвистнул было тот.
— Я всё не забуду. Ты должен знать. Кто?..
Он посмотрел мне в глаза и помотал головой.
— Думаешь, так легко тебе это скажу, Паша? — с горькой усмешкой
Орлов. — А что взамен?
И он окинул взглядом комнату в молчаливой насмешке.
— Мне ли тебе объяснять. Показания ровные дашь, сотрудничать
будешь — и в СИЗО, и в ИВС я тебе лучшие условия выбью. Будешь как
сыр в масле. Сам понимаешь, что по твоим делишкам следствие не на
один год затянуться может. А там — адвокатов подключишь грамотных,
от статуса авторитета откажешься, и после приговора пойдёшь на
зону, а не в тюрьму. Это большая разница, Витя, где остаток жизни
провести. В твоём возрасте в тюрьме ты и десяти годков не
протянешь. Так что решай.
— Нашёл кому это предлагать, — он хмыкнул. — Да без понятия я,
кто твоего батю заказал. Зато знаю, кто исполнителем был и на
спусковой крючок давил.
Я даже бровью не шевельнул.
— Я тоже знаю. Федюнин, из твоей бригады.
— Он не из моей бригады. Прибился уже потом, в начале нулевых, и
хвастался, что начальника местного УБОП-а пришил в девяносто
шестом. А потом пропал.
— Он или готов давно, или свалил далеко отсюда, — сказал я. — А
мне нужен заказчик.
— Он не свалил, — Орлов сделал небольшую паузу, о чём-то
раздумывая. — Вернулся Федюньчик. Пацаны говорили, он где-то в
районе Универмага, у него там лёжка где-то есть. Шкерится там.
Вот теперь уже я удивился.
— И ты мне так просто его сдал? Своего человека?
— Не мой это человек, сказал же. Но некоторые боятся, что я
стучать на них буду. Вот и заказали меня заранее. Ему же... А он
приехал молодость вспомнить, как в 90-е здесь, — он поморщился. —
Знаешь, Паха, вот столько времени прошло, а всё одно и то же,
заманало. Почти тридцать лет хожу и всё оглядываюсь. Знал бы, что
будет, сделал бы иначе, но второго шанса никто мне не даст…
Орлов замолчал, о чём-то раздумывая, а дерзкий огонёк в его
глазах куда-то исчез, уступая место тяжёлой тоске. Может, уже устал
за столько-то лет, ну так зря он вообще ступил на эту дорожку. Был
же нормальным парнем, который и плохого-то никому и никогда не
делал. Но однажды ему сильно не повезло в жизни, и пошло-поехало. А
теперь — срок, и надолго, с таким-то «послужным списком».