— А что за деревня-то? Из-под Чернобыля? — Кирилл перехватил
свою сумку покрепче и заглянул в квартиру.
Жители квартиры пропавшего гражданина Захарова с удивлением
смотрели на нашу делегацию, которая заняла собой всю прихожую.
Хорошо, что я не взял Сан Саныча, а то бы их пёс, лаявший через
дверь туалета, куда его теперь загнали, вообще бы сошёл с ума.
— И что это значит? — спросил глава семейства, загорелый пузатый
мужик в одних шортах, почёсывая волосатую грудь.
На короткой шее висела толстая цепочка с большим крестом, но
позолота от контакта с кожей уже облезла наполовину.
— А вы кто? — спросила его жена, худая и минитюрная, одетая в
розовый халатик. Она то и дело поправляла полотенце на голове.
— Следователь прокуратуры Румянцев, — напомнил следак, он уже
пришёл в себя и нагло прошёл дальше, убирая корочку в карман. — И
товарищи из милиции.
— Это из-за той сумасшедшей? — с надеждой спросил пузатый мужик.
— Заявилась какая-то дура деревенская вчера вечером, давай нас
выселять! А я ей говорю, что мы тут живём уже две недели. И вообще,
по какому праву она к нам припёрлась?
— Значит, квартиру вы купили недавно? — спросил я и потопал у
порога, обивая грязь с ботинок.
Так обычно проще расположить к себе хозяйку.
— Две недели назад, и сразу заехали.
Щёлк! — Кирилл снял коридор и входную дверь, а потом с интересом
присмотрелся к пятну на полу у двери, едва закрытому пыльным
полосатым полотенцем, использовавшимся вместо коврика. Но это всего
лишь неотмытая грязь.
Я прошёл в квартиру. Приличная двушка, но без ремонта, похоже, с
тех самых пор, как сюда впервые заехал дед Захаров, которого мы
искали.
Сначала заглянул в зал. Обои уже пожелтели, в некоторых местах
отклеивались и отрывались, а пол из крашенных досок местами
напоминал пианино, потому что доски ходили то вверх, то вниз. Дети
семейной пары, два белобрысых пацана, возились в одном углу, играя
в приставку денди, подключенную к чёрно-белому телевизору. К
цветным такие подключали редко, боялись «посадить кинескоп».
Мебель старая, но типовая, хорошо знакомая. Настолько хорошо
знакомая, что могло показаться, будто эта семейка утром вломилась
ко мне домой и украла бабкину югославскую стенку вместе с
чехословацким хрусталём, вытащила пружинную кровать и сняла ковёр с
оленем со стены, чтобы принести всё это сюда и разложить
по-своему.