Но найти узурпатора в обширных
госпитальных залах было ничуть не проще, чем искать иголку в стоге
сена, ведь в одном только Николаевском зале было расположено двести
коек. И ладно бы просто раненых, но почти поголовно это были
раненые мало того, что тяжело, так еще и в основном в голову, шею
или позвоночник, а значит их никак нельзя было двигать с места, да
и вообще как-то активно шевелить.
- Господин полковник! - Галанина
бросилась к Слащеву. - Прикажите немедленно прекратить это
безобразие! Это нетранспортабельные тяжелые раненые, их нельзя
беспокоить! Здесь госпиталь, а ваши люди грязные и разносят заразу
с улицы!
Слащев с отчаянием посмотрел на
огромный зал, уставленный кроватями. Нечего было и думать быстро
найти здесь спрятавшегося беглеца, а продолжение обыска может
привести к взрыву возмущения не только в среде раненых (и черт бы
ним с их возмущением), но и в рядах самих финляндцев. Конечно, ему
пока удавалось поддерживать относительную дисциплину, но надолго
ли? Но и прекратить поиски совершенно невозможно - если Михаил
ускользнет и встанет во главе войск, то вероятнее всего сами же
финляндцы возьмут под арест самого Слащева и вместе с Крымовым
выдадут Царю в обмен на какие-нибудь обещания и
гарантии.
Он решительно обернулся к
продолжающей что-то говорить Галаниной и сказал:
- Хорошо, допустим. Вы хотите,
чтобы мы прекратили? Укажите нам, где находится Великий Князь
Михаил Александрович, и мы немедленно покинем госпитальные
залы.
Нина Валериановна опешила от
такого и замолчала. Великого Князя? А как же присяга, которую они
все приносили? И потом - выдать Государя этим мерзавцам? Да они за
кого ее принимают? Тем более что нового Императора уже успели
полюбить в госпитале. Он, невзирая на крайнюю загруженность, много
времени проводил, беседуя с врачами, сестрами и ранеными. Он
распорядился увеличить штат ночных смен, распорядившись платить
дополнительным сестрам жалование из своих средств, и теперь по
ночам дежурили не две сестры милосердия на весь Зимний дворец, а по
десять на каждый из залов. Он особо повторял, что раненым нужно не
только лечение и уход, но и постоянное внимание, возможность
поговорить, излить душу, услышать теплые слова. Да и тысячу
тяжелораненых не могли нормально быть под присмотром всего лишь
двух сестер милосердия.