- Зачистка перед войной?
- Может еще перед так называемыми выборами. У них ведь осенью очередной карнавал на пеньках. Вот и метут заранее.
- Спрашивали про Женин побег. Наверное, Юдин дал развернутые показания.
- Может быть, но не факт. Женя отказался отвечать. Его пытались опрашивать без адвоката. Но потом нам дали встретиться, и он об этом сказал.
- Я взял 51-ю.
- Думаю, правильно. Но закроют.
- Ничего, посмотрю на Лефортово изнутри.
Вечером он уже входил в камеру ИВС.
Ничего здесь не изменилось, все точно также, как рассказывали сотни его пациентов: гнилой матрас, железный остов кровати, тусклая лампочка под потолком и дрянная еда.
Суд по мере пресечения ожидался только после праздников.
В камере он был один.
Отгремела салютами очередная годовщина победы. Расцвела черемуха в Валдайских лесах. Распустились на березах первые листочки. Стало тепло: днем градусов двадцать. Но ночью все равно вплоть до инея на траве, и вода в озерах холодна, как лед.
Лиге слили очередную инфу: диктатор приедет порыбачить.
Завтра утром Вере приказали убраться в зале для массажа. Вот оно! Да, массажистка будет другая, но не зря же Вера носит на шее образок Богородицы Семистрельной и старательно изображает верующую.
Даже съездила в Иверский монастырь, накинув на непокорные кудри ненавистный цветастый платок, и надев не менее ненавистную длинную юбку.
Монастырь оказался единственным прилично отреставрированным комплексом зданий в окрестностях Валдая. Остальное шокировало и вгоняло в депрессию: дома с облупившейся штукатуркой и полуразрушенными кирпичными стенами, покосившиеся избы двухвековой постройки, разрушенные церкви без крыш и разбитые дороги, по которым можно проехать только на джипе и то не в любое время года. Ну, да, уже сухо, май. Дороги стали преодолимы. Словно девятнадцатый век на Руси, а не двадцать первый.
Вера родилась в небедной московской семье университетской профессуры и известных врачей, и никогда даже близко не видела подобной нищеты и разрухи. Все ее претензии к власти тоже были чисто интеллигентскими: несправедливость и несвобода. И еще невостребованность, невозможность соработничества, участия в возведении здания-государства. Ну, что здесь строить: яхты и дворцы для нацлидера?
Только теория малых дел. Но это такое же штопанье дырявого кафтана, как правозащита, о чем когда-то говорил Женя. Нет благоприятной внешней среды. Каждое малое дело, как подвиг, а выхлоп от него – пшик. Да и тюрьма с сумой все равно найдут героя.