С любящим папой, у которого
сладываются лучиками морщинки, когда он тепло улыбается. Папой, у
которого самые сильные руки в мире. Папой, который поднимал ее в
детстве высоко-высоко, под самый потолок, до счастливого визга, до
хохота. С папой, которого она сама любила безумно сильно. Или с
мягкой и ласковой мамой, чьи нежные объятия дарили успокоение по
ночам, когда тени изломанными лапами тянулись к кровати, голос
напевал лучшие колыбельные перед сном; чьи поцелуи в макушку были
для нее самым желанным подарком, желаннее новенького платья или
даже велосипеда, желаннее всех драгоценных камней в сокровищнице. С
мамой, которую она любила столь же сильно, как и папу.
Даже ее собственная магия вскоре
заставит ее выбирать. Сияющее в вышине солнце, дарующее свое тепло
каждому жителю Солярии ежедневно; солнце, чей свет прогоняет тьму и
разрушает кошмарные сны. Или луну — тихую и спокойную, безмятежно
застывающую по ночам на небосводе. Луну, что хранит многие тайны,
луну, что видит больше, чем люди готовы ей показать.
Стелла — это могущественный меч
Соляриса в виде кольца на пальце, волшебные чары, дающиеся так
легко и естественно, словно она уже родилась с этим навыком. Стелла
— это невозможность колдовать без скипетра… Чушь. Просто только с
ним она способна взывать к магии солнца. Просто ее собственный дар
больше тяготеет к луне и звездам — не самое подходящее направление
для принцессы солнечного королевства. Удар по репутации,
разрушенный имидж, тихое, но ощутимое недовольство отца,
возможные проблемы в будущем. Ведь все правители Солярии испокон
веков использовали только магию солнца. Ведь без этой магии
королевство ждут большие, неприятные для многих изменения.
Стелла — это искусная маска
капризной принцессы на лице, страхи и сомнения внутри и нежелание
прощать обидчиков, что несвойственно фее. Стелле, пожалуй, больше
подошла бы стезя ведьмы, но в их кругах это неприемлемо.
Потому что ведьмы — зло. Потому что никто не будет иметь дело с
королевством, которым управляет ведьма. Потому что даже ее любящая
единственного и драгоценного ребенка семья не примет настоящую
натуру дочери. Отец и так сделал больше, чем мог бы, скрыв ее
собственные способности с помощью древней реликвии. Оставив ей хотя
бы иллюзорную возможность выбирать