— Иногда бывает, что, сколько бы ты
ни прикладывала усилий, их недостаточно, — Стелла осталась
спокойной, ее ладонь провела по волосам, отвлекая от нового витка
истерики. — Нет людей, застрахованных от неудачи.
Стелла говорила правильные слова —
разумом Блум это понимала. Но они никак не облегчали душевную боль,
никак не помогали справиться с черными, словно деготь, мыслями —
что Блум не стоило возвращаться на Землю. Не стоило подвергать
родителей такой опасности. Не стоило…
— Если уж кого и винить в
произошедшем, то это меня, — снова нарушила молчание Стелла. — Это
я должна была предусмотреть нападение. Я должна была позаботиться о
защите…
— Ты не виновата! Причем здесь. —
Блум подняла лицо, встречаясь с карими глазами.
Раньше они походили на жженый сахар
— теплый, дарящий светлые воспоминания и уют. Сейчас, в полумраке
ночи они потемнели и лишились привычного задора. Но остались все
такими же родными.
Стелла не должна себя корить. Она и
так многое пережила, еще до начала учебного года, а Блум… Блум
просто…
— Это все я, — горько прошептала
Блум и вдруг завыла, громко, отчаянно. — Зачем вообще мне досталась
такая сила?! Айси сказала, что мой дар — самый мощный во вселенной,
но я совсем не умею с ним обращаться и уж тем более не достойна
владеть. Дафна сказала, что я должна вернуть Домино из небытия, а я
не хочу взваливать целую планету на свои плечи. Я… Я!.. Лучше бы я
родилась обычной девчонкой, ходила в школу и ругалась с Митси,
тогда бы всего этого не было! И мама… она бы… она не…
Блум прижалась к Стелле, пытаясь
хотя бы так заглушить рыдания.
Она ощущала жгучий стыд перед
подругой — Стелла никогда не позволяла себе такую слабость. Сколько
бы проблем на нее ни сваливалось, она всегда выглядела уверенно и
шла вперед с гордо поднятой головой. Даже когда ведьмы чуть не
убили ее, Стелла оставалась невозмутимой. Даже когда любимый парень
оказался обманщиком, Стелла и слезинки не пролила. А Блум… она не
такая. Она слабая, ужасно слабая. Может быть, она действительно не
достойна этого Огня Дракона — именно так ведьмы называли ее силу.
Может быть, она и рождаться не должна…
Едва слышный за подвываниями звук
Блум сначала и не заметила, щедро орошая тунику Стеллы слезами. Но
он становился все громче и отчетливее, мягко вливался в уши и
вместе с тем приносил покой. Это Стелла мурлыкала что-то под нос,
не переставая перебирать волосы Блум. Что-то нежное, успокаивающее…
что-то, что не заглушало ту боль, которая истязала Блум, но
облегчало ее — однозначно.