– Не, Серега, – возразил Валерка. – Ты натурально не понимаешь.
Ну, подумай сам, рязанская твоя башка, какая тебе разница? Посмотри
на Арнольда. Он же настоящий! И снаружи, и внутри. Те же клетки,
что у нас. Правда, Арнольд?
– Совершенно верно. Я же вам уже говорил. Только искусственно
созданные.
– Вот видишь, – упрямо нагнул голову сержант. – Искусственно! А
что искусственное, то ненастоящее. Я так думаю.
– А я тебе еще раз говорю: балда ты! Мягкий? Мягкий. Теплый?
Теплый. Две руки, две ноги, одна голова? Именно так. Разговаривает?
Разговаривает. Даже пьет и ест. Юмор понимает. Что тебе еще надо,
дурында?
– Сам ты дурында! – не сдавался Вешняк. – Я против Арнольда
ничего не имею. Его таким сделали, и он не виноват. Я о другом.
Андроидов помнишь?
– Ну….
– Баранки гну. Они что, люди?
– Мы не андроиды, – запротестовал Арнольд. – Андроиды – это
человекоподобные роботы. Они созданы из искусственных материалов и
запрограммированы определенным образом. А мы, Искусственные
Существа, живые и…
– Душа у вас есть? – перебил его сержант.
– Что?
– То самое. Я спрашиваю, есть ли у вас, живых, как ты говоришь,
искусственных существ, бессмертная душа? У нас, людей, есть.
– Я… – Арнольд явно растерялся. – Я не очень понимаю, что это
такое.
– Потому и не понимаешь, что ее у тебя нет, – вздохнул Вешняк и
закурил. – Эх вы, бедолаги….
Неловкое молчание зависло над столом.
– Я лично вообще не понимаю, при чем здесь душа, – пробормотал
Валерка. – С ней, конечно, лучше, но мне для начала и без всякой
души сойдет. Был бы человек хороший.
– Тебе резиновую бабу дай, и она сойдет, – сказал Вешняк.
– Ты, Рязань, говори да не заговаривайся…
– Отставить, – негромко приказал Велга.
– Вот к чему приводит излишнее философствование, – наставительно
заметил Дитц. – Как только начали размышлять да рассуждать – все.
Настроение упало, боевой дух на нуле. Эх вы, а еще разведка! Так,
принимаю решение. Ну-ка, Арнольд, организуй-ка нам вина. Того
самого. Испанского и французского. Да побольше! Раз уж мы на
отдыхе, то приказываю личному составу отдыхать и веселиться.
– Да, – подтвердил приказ Велга. – Отдыхаем. И на полную
катушку!
Жизнь солдата на войне трудна и скупа на радость по многим
причинам. И внезапная смерть от вражеской пули, штыка, мины,
осколка снаряда или бомбы – не главная из них. Как ни странно.
Потому что к смерти, когда она случается на твоих глазах чуть ли не
ежедневно, люди привыкают. И даже гибель близких товарищей уже не
рвет сердце на части, а лишь вызывает в нем тупую и глухую боль.
Боль, к которой привыкаешь тоже. Ну, болит и болит. Подумаешь.
Старые раны, вон, тоже, бывает, ноют к дождю, так что ж теперь,
бросить винтовку и отправиться домой? Нет. Долг и присяга не велят,
родина твоя, командир и товарищи боевые, которые рядом и которым
ничуть не легче, чем тебе.